Таифская роза Адама

— Это проклятое видео потом еще долго гуляло по интернету. Белькасем заплатил миллионы, чтобы его удалось-таки изъять. Спросите, почему Белькасем? Потому что все мы, Макдиси, не могли собрать себя по осколкам. Сердце мамы не выдержало удара. Она умерла от сердечного приступа в течение недели после гибели брата. А Адам… У Адама случился нервный срыв. Он замкнулся в себе, закрылся. Хотел наложить на себя руки. Он провел в лечебнице не менее трех месяцев. За это время Мунир снова занял престол, устроив расправы над всеми теми, кто помог Адаму. Отец бы мог вмешаться, но он сам был слишком раздавлен утратами. Это тяжело объяснить. Отношения моего отца и матери были слишком близкими, слишком особенными. Они были как единое целое. Ее утрата для него стала не просто катастрофой. Концом. То, кого Вы видите сейчас, Ника, это лишь тень Нуреддина Макдиси. Мне больно это признать, но да. Отец не здесь, не с нами — он мыслями с мамой на небесах. Усиленно изображает, что это не так, но… Все мы прекрасно это понимаем…

Иштар выдохнула, нахмурив брови. Ей было больно говорить, это было очевидно.

— Все это время мы тщательно скрывали всё происходящее в семье. И про срыв Адама, и про отца. А Мунир праздновал свой триумф «реванша», как он говорил. Глумился над нашей семьей, пытался подорвать региональный авторитет, бросая тень на все семейство Макдиси — Вы ведь знаете, брат моего отца-Фахд — правит в Дубае. Потом врачи сообщили, что Адам пришел в себя, восстановился. Мы обрадовались, конечно. Приехали за ним. Как понимаете, все это происходило в абсолютной секретности. Никто не мог знать о случившемся с наследником Химьярита и Сокотры… То, что мы увидели, поразило всех до глубины души. Адам был другим. Совсем другим. Холодным, закрытым, жестоким. Молчаливым. Он не говорил с нами, сухо поприветствовал. Сразу уехал, не сообщив, куда, а потом… Потом мы узнали, что он с небольшой группой сподвижников, в буквальном смысле голыми руками, совершил штурм дворца Мунира Ибн-Фила в Таифе и точно так же, как это сделал тот, отрезал ему голову…

Иштар не выдержала и заплакала, закрыв лицо руками.

— Адам никогда не был таким, Ника. Он был хорошим, веселым, ироничным… А этого Адама я не знаю. Я смотрю в его красивые глаза-и вижу там столько боли. Аллах, сколько боли я там вижу. И не понимаю, как ему помочь. Он отдалился от всех нас. Очень сильно, даже от отца. Но сюда он хотя бы иногда приезжает. Вот мы экстренно и сорвались с места, как только узнали от его протокольщика, что он отправился на Сокотру. Спасите моего брата, Ника… Умоляю Вас… — с этими словами Таша подняла заплаканные глаза на девушку. И та увидела в них такую отчаянную немую просьбу, что стало даже страшно…

— Иштар, я… — слова застряли в горле. Встречной болью, ужасом, отчаянием, паникой. Ника не была готова слышать то, что слышала. — Я не думаю, что он ждет от меня помощи. Я вообще не думаю, что смогла бы его спасти. Да и вообще, повторяю, я не значу в его жизни ровным счетом ничего, я просто…

— Ника, Вы единственная девушка, которую Адам привез на Сокотру сам. Впервые в жизни, — перебила ее решительно Иштар, — он сам говорил, и не раз, что под руку ступит на эту землю только с той, кого приведет его сердце. Поверьте, если бы я не была уверена, что Вы для него особенная девушка, я бы сейчас не распалялась бы перед Вами…

— А Кейт? — это вырвалось у Ники само собой, она словно бы и не хотела говорить…

— Кейт… — усмехнулась Иштар, — Кейт — моя подруга по британскому колледжу. Мы дружим с детства. Сколько я помню нас, столько она была влюблена в Адама… безответно, Ника. Да, он позволял ей быть рядом. Более того, в сложные времена она поддержала его, как никто другой, прежде всего своим безропотным обожанием и готовностью прогибаться под любые его прихоти и капризы, но… Он с самого начала не давал ей никаких обещаний. Знаете, в этом вообще достоинство моего брата — он всегда предельно честен, пусть его поступки и бывают не всегда красивыми. Подумайте над моими словами, Ника… Просто подумайте…

Она молча кивнула, хотя внутри бушевала такая буря, что сейчас дать положительный ответ просто не было возможности. Совершенно никакой.

— Пойду, позову сына ужинать. Да и малышка Лунья скоро проснется. Пора ее кормить.

Ника с восторгом посмотрела на эту удивительно красивую и сильную молодую женщину. При ее возможностях она стойко и терпеливо кормила сама грудью, хотя могла бы организовать ребенку сотни кормилиц. Было в этом что-то правильное, материнское.

— Иштар, один вопрос… — окликнула ее в дверях, простите, не скажете мне, почему Адама называют драконом?

Она помнила, что ей рассказал Омар, но хотелось услышать именно версию Иштар.

Та чуть заметно улыбнулась.