Таифская роза Адама

— Возможно, инструменты немного расстроены. Я не заходил сюда с тех пор, как… — суетливо и немного волнуясь произнес Нур, что снова вызвало у Ники нежный трепет в сердце. Она поняла, что со смерти жены его здесь не было. Возможно, это место значило нечто важное для их любви. Конечно же, значило, если Нур, как она теперь знала, играл.

Подошла к инструменту, расчехлила, попробовала смычком струны, немного подтянула тональность. Все не так плохо, возможно неидеально, но инструмент был замечательный. Такой не портили даже годы простоя…

— Что хотите послушать? — спросила Ника у устроившихся зрителей.

— Играй то, что на душе, раз она говорит струнами, — произнес вдруг Адам впервые, казалось бы, за сегодняшний вечер. Снова их глаза пересеклись и словно бы обожгли друг друга.

Ника задумалась и начала. Руки, как это обычно у нее бывало, повели ее сами. Не в сторону серьезного классического произведения, а известной композиции «Someone you loved» (англ — кого ты любила). Звучание низких тональностей наполнило зал вибрирующе-чувственными звуками. Ника закрыла глаза и отдалась мелодии, которую так любила. Ее мысли побежали по словам песни в голове, которые теперь обретали совсем иной смысл — более глубокий, близкий… Понятный ей на каком-то новом уровне, прожитом.

Ника слегка вздрогнула, когда услышала, как у мелодии появился второй голос — голос рояля. Резко распахнула глаза и увидела, что это Адам занял место напротив за инструментом. Он тоже умел играть на рояле? Почему-то теперь этот вопрос нисколько ее не смущал. Он был так похож на отца…

Он не знал нот, но идеально слышал музыку, подстраиваясь. Это и правда стало диалогом. Теперь и он, и она смотрели друг на друга в открытую, не отводя глаз, не пытаясь спрятаться за обстоятельства и собственные мысли. Они были словно бы на ладони друг у друга. Словно бы с открытыми душами.

«Я иду ко дну, и в это раз

Боюсь, никто не спасет меня.

Эта ситуация из разряда «всё или ничего»

Действительно смогла свести меня с ума.

Мне нужен кто-то, кто исцелит меня,

Кто примет меня, Кто обнимет меня…

…

День переходит в ночь,

И тебя нет рядом,

Чтобы помочь мне пережить ее.

Я потерял бдительность.

Ты выбила почву у меня из-под ног.

А я начал привыкать быть тем, кого ты любишь…»

Композиция не успела закончиться, когда Нур резко встал и с тихим шепотом под нос «Извините», удалился.

Ника вздрогнула, от чего смычок соскочил со струны и сфальшивил…

Адам бросил на нее еще один взгляд, последний. Тоже резко поднялся и вышел из зала.

— Вот и помузицировали… — тихо произнесла Иштар, — спасибо, Ника. Это было восхитительно. Извините за них. Наверное, в этом доме слишком много призраков, и своей игрой Вы их заинтересовали…

Она стояла на балконе, всматриваясь в неспокойную даль океана, покрытую вуалью тьмы. Сегодня он был грозным, пугающим, рокочущим. Словно бы обрушивающим свои мощные волны на землю, требуя от нее чего-то, угрожая. Такой большая вода обычно бывает перед бурей, но небо, судя по количеству рассыпанных на его подоле звезд, было ясным и безоблачным. Так почему так неспокойно? Что именно эта грандиозная стихия хотела сказать этому полному тайн и загадок острову?

Ника увидела, как к воде спускается одинокий силуэт широкоплечего мужчины и сразу узнала в нем Адама. Она не могла рассмотреть его лица, но почему-то точно знала, что он сейчас смотрит на нее, затаившуюся в темноте на своем балконе, застывшую в волнительном ожидании. Чего? Выдохнула, зашла внутрь комнаты. Подошла к входной двери. Посмотрела на вставленный в замочную скважину ключ и…

Сон снова унес ее далеко. Детство, радость, безмятежность, любовь. Нежные теплые объятия матери, одобрительная улыбка отца, глаза которого так теплели, стоило ему только посмотреть на любимую единственную дочь. В кустах слышится стрекот цикад, птицы безмятежно чирикают на раскидистых ветках деревьев, нежный ветерок окутывает счастьем и надеждой. Ей тепло. Ей хорошо… Ей…

Она распахивает глаза и видит перед собой Его… Дергается, инстинктивно поджимает ноги к груди, словно бы группируясь, закрываясь.

— Ты?… То есть Вы? — говорит перепуганным спросонья голосом.

— Я… — отвечает Адам, словно бы тоже растерянный, — прости, дверь оказалась не заперта, я думал, ты не спишь. Пришел сказать, что… — сглотнул, — Ника, — его голос был хриплым и бесцветным. А глаза снова устремлены в пол, — завтра утром мы возвращаемся в Таиф и… — он теперь смотрит ей в душу, — к черту наши споры и пари, к черту всё, что было. Ты свободна. Я уже открыл тебе счет с солидной суммой в качестве компенсации за все случившееся. Виолончель Мостроповича тоже твоя. Ты свободна. Я забуду о том, что случилось. Обо всем забуду. Тебя забуду. Так больше не может продолжаться. Мы вылетаем на рассвете. Так что лучше лечь спать.

Развернулся, направившись к выходу. Его слова звенели у Ники в голове, вибрировали такими яркими, богатыми эмоциями. Непонятными эмоциями. Неизвестными…

— Адам… Шейх Адам… — окликнула его, поднимаясь с кровати.

Он резко обернулся.