Тайфун

— Мои дети из города пишут, что попали в трудное положение. Поэтому мне необходимо съездить к ним и помочь!

Тиеп засмеялся.

— Послушай, матушка! Ты прекрасно знаешь, сколько в городе бездельников. Вместо того чтобы помочь государству убрать урожай, они бьют баклуши, слоняясь без толку. Значит, и ты хочешь к таким присоединиться? Здесь, у нас, рис погибает из-за паводка. Вот уберем рис, тогда и съездишь.

Выслушав Тиепа, тетушка Лам сразу как-то сжалась, понурилась, но возражать не стала. И Тиеп уткнулся в бумаги, всем видом показывая, что разговор со старухой окончен. Просмотрев другие заявления, Тиеп снова обратился к посетителям:

— Вот вы двое — вам нужно в больницу? Разрешаю. А ты собрался учиться грамоте? Отпускаю с уборки. А кто хотел навестить больного? Вы? Разрешаю. Ну а всем, кто просит позволения пойти в лес за дровами, отправиться в море ловить рыбу или сходить в другое селение по торговым делам, я должен отказать. Пока не уберем рис, никаких отлучек! Прошу правильно меня понять. Наша волость сталкивается с огромными трудностями именно сейчас, и потому каждый человек на счету. Не уберем рис вовремя, всем будет худо! Урожай — наше общее дело.

Те, кто получил разрешение, вежливо простившись, быстро разошлись, довольные. Но посетители, которым Тиеп отказал, собрались во дворе и, укрывшись в тени, приготовились к терпеливому ожиданию. Однако надежды их были напрасны — Тиеп не любил торговаться и, приняв решение, не менял его.

Оставшись один, он достал из ящика стола толстую бамбуковую трубку, скатал табак и, заложив его в чубук, чиркнул спичку. На его лице, покрытом бусинками пота, появилось задумчивое выражение…

Положение в волости сложилось весьма тревожное. Недавние дожди затопили долину. Если не мобилизовать все население, рис может погибнуть. Сельскохозяйственные кооперативы созданы здесь без году неделя. Как им помочь?! А тут еще бесконечные директивы из центра — почти все срочные да секретные!.. И на каждую изволь отвечать. Самое муторное — это статотчеты: столбец за столбцом заполняй цифрами, которых пока и взять-то неоткуда. Кроме того, волость не выполнила плана мобилизации в армию, недостаточно внимания уделяет многим другим важным вопросам, в том числе борьбе с религиозными пережитками. Нужно безотлагательно провести три собрания, направив на места из комитета полномочных представителей. И уйма разных чрезвычайных происшествий: без разрешения зарезали трех буйволов, а свиней забивают — не счесть, поголовье катастрофически сокращается, крестьяне гонят самогон, кое-где размыло дамбу, защищающую поля от засоления морской водой… За устранение всех этих недостатков и принятие своевременных мер отвечает он, Тиеп, постоянный член волостного комитета, представитель народной власти!.. И ему очень трудно…

За десять лет службы в армии Тиеп грамоту, конечно, не забыл, но во многом поотстал, а тут пришлось ему срочно изучать экономику и многое другое, что нужно кадровому работнику. Волость Сангок числится самой отсталой в уезде, а может, и во всей провинции, но Тиеп с упорством испытанного бойца решительно взялся за организацию кооперативных хозяйств, укрепление дисциплины, повышение сознательности у людей. Вскоре на собственном опыте он убедился, что рубить с плеча, как в армии, здесь нельзя, действовать надо более тонко и осмотрительно! Во-первых, самому следует стать примером на любой крестьянской работе, значит, трудись за троих. Во-вторых, чрезвычайно важно хорошо знать, как люди живут, вовремя проявлять заботу о них, вникать во все мелочи быта, будь то семейные их дела или питание. И в-третьих, не думай о себе, откажись от личной жизни, пока положение во вверенной тебе волости не исправится…

А ведь у Тиепа были когда-то и красивая жена, и маленький сын. Ее звали Ха. Чистая белая кожа, выразительные глаза, густые каштановые волосы делали ее в чем-то похожей на европейскую женщину, и, может быть, поэтому молва называла ее отцом испанского священника по имени Альварес, который исчез из деревни, как только начались беспорядки. Никто не хотел брать Ха в жены, потому что девушка из семьи, где нет законного отца, приносит, как здесь издавна было принято считать, несчастье. И деревня ненавидела Ха. Когда же от туберкулеза умерла ее мать, женщина еще совсем не старая, то к Ха стали относиться хуже, чем к бродячей собаке. Чтобы заработать на чашку риса, Ха бралась за любую работу. У нее не было подруг — деревенским девушкам запрещали даже разговаривать с ней. Ха покорилась судьбе, выросла в атмосфере отчуждения и презрения, как былинка на каменистой дороге, где каждый может ее растоптать.