Тайфун

— Центральный пост, говорит акустик, — сказал Бам-Бам. — Вижу прямо по курсу глубоко сидящий в воде ледяной хребет, дистанция восемь тысяч ярдов. Китовый голос доносится с противоположной стороны.

Ванн перевел взгляд на УВЧ-экран. В верхней части начинала вырисовываться тусклая буро-красная полоса толстого ледяного хребта.

— Командир, опустить лодку глубже? — спросил Стэдмен.

Это был не столько вопрос, сколько предложение.

— Мистер Стэдмен, если мне что-нибудь понадобится, я дам вам знать.

— Так точно, сэр.

Однако Стэдмен совсем не был уверен, что командир поступает правильно. Ледяной хребет надвигался со скоростью восемь узлов, и даже если за ним находится чистая вода, «Портленд» подвергался ненужной опасности.

— Вам-Вам, выключите своего кита, — распорядился Ванн.

В наступившей тишине самым громким звуком оказался хруст разгрызаемых кубиков льда. Вдруг Ванн, склонив голову набок, посмотрел вверх. Откуда-то доносилось слабое, но отчетливое пение кита.

— Акустик, проверьте переключатели. Я по-прежнему слышу кита.

— Как и я, командир. Звук проникает прямо через корпус. Судя по всему, цель номер девять гораздо ближе, чем я предполагал.

— Самый малый вперед, — приказал Ванн. — Держать скорость четыре узла.

— Командир, — сказал Бам-Бам, — цель номер девять пройдет совсем рядом от нас по левому борту. Через минуту я определю расстояние до нее.

«Байкал».

— Товарищ командир, попробуйте сейчас, — сказал Беликов. — Я соединил два передатчика вместе и удвоил силу сигнала. Полагаю, это позволит нам заглянуть вперед еще примерно на километр.

Марков посмотрел на ленту самописца. Толщина льда над головой все еще оставалась около пяти метров, но по крайней мере удалось найти свободный проход, которым он собирался воспользоваться.

— Как только минуем этот глубоко сидящий хребет, дадим Паваротти отдохнуть и вернемся к обычному шумопеленгатору.

— Вас понял, товарищ командир, — сказал Беликов. — До хребта уже рукой подать.

— Значит, вы отказываетесь от борьбы, — сказал Федоренко. — Командир, способный творить со своей подводной лодкой что угодно, бежит от кучки льда.

— Это не кучка.

— Кучка или не кучка, я не могу этого допустить.

— Решать не вам.

— Товарищ командир! — послышался голос Беликова. — Я принимаю отраженный сигнал от ледяного хребта. Вы уже видите его на самописце?

Марков с радостью ухватился за возможность отвернуться от Федоренко.

— Да.

Он включил секундомер.

Федоренко наклонился к нему, делая вид, что изучает ленту самописца. На самом же деле он произнес вполголоса:

— Если вы повернете на север, когда еще остается надежда дойти до Берингова пролива, у меня не останется иного выхода кроме как отстранить вас от командования кораблем.

— Попробуйте. Смею вас заверить, вам никто не подчинится. Вы даже не были членом команды. Наш кок пользуется большим уважением, нежели вы.

— Я тоже плавал на подводных лодках.

— В качестве кого? Замполита? Простите, но те дни остались в прошлом. Геннадий, вы не подводник. Мы оба это прекрасно понимаем, как и все, кто находится на борту. Вести «Байкал» в ледовую ловушку — это самоубийство.

— Наоборот, самоубийство — это то, что предлагаете вы, — возразил Федоренко.

Сверившись с секундомером, Марков снова перевел взгляд на самописец глубиномера. Дно опускалось. Глубина увеличилась почти до девяноста метров. Теперь под килем вместо жалких десяти было уже сорок метров воды, и дополнительная свобода позволяла Маркову чувствовать себя богачом.

— Рулевой, лево руля. Держать курс ноль двадцать.

Повадки охотника и добычи укоренились в крови. Было совершенно естественно, что Марков решил прятать свой корабль за приближающимся ледяным хребтом. Осталось двадцать секунд.

Марков собирался ждать до последнего момента и лишь потом поднырнуть подо льдом. Этого требовал инстинкт.

Осталось десять секунд.

— Беликов! Отключи Паваротти и начинай пассивное прослушивание. — Пять секунд. Стрелка секундомера дошла до нуля. Пора! — Рулевой, держать курс. Довести глубину погружения до восьмидесяти метров.

Мичман, управляющий горизонтальными рулями, толкнул вперед маленькую рукоятку, и палуба начала плавно крениться. «Байкал» поднырнул под подводный ледяной хребет.

«Портленд».

Шрамм хотел бы дать Ванну все, что тот желал, но не мог. И дело тут было не в отсутствии опыта, а в законах тригонометрии. Пеленг цели номер девять перестал меняться. Она остановилась или легла на встречный курс; но Бам-Бам не мог определить, что именно. Этому мешала стена льда впереди. Старший акустик вывел на экран сигналы шумопеленгатора, надеясь обнаружить хоть что-нибудь, все равно что, что помогло бы ему разрешить проблему.

В самом центре экрана пульсировали яркие линии с пеленгом ноль-ноль-ноль. Это искусственный кит пел свою...

Линии стали тусклыми, затем исчезли совсем, как будто где-то щелкнул рубильник. Другие линии, заполнявшие остальной экран, свидетельствовали о том, что все системы работают исправно. Молчание было полным.