Тайфун

По раскисшим от дождя дорогам, которые ведут в Байтюнг, шагают, меся ногами грязь, организованными группами и в одиночку люди. Торжеством светятся лица стариков и старух. Хотя многие из них в простых домотканых, коричневых или белых, одеждах, головы их украшают красивые головные повязки. С этой «роскошью» соседствуют простые ноны, вполне подходящие к старым зонтам и вылинявшим до неопределенного цвета накидкам. Старухи тяжело опираются на суковатые палки. Висящие на запястьях рук и на груди четки, кажется, пригибают их к земле. Беззубыми ртами старики бормочут молитвы, словно просят господа дать им силы на трудный путь до Байтюнга. Организованные праздничные шествия легко узнать по одинаковым нарядам, а по самим нарядам — определить место, откуда идут люди. Так, женщины из уезда Хайтиен одеты в короткие, чуть выше колен юбки, которые они привыкли носить каждый день. Стриженые головы женщин украшают сложные сооружения из темно-коричневой домотканой материи. Они идут горделиво, глядя прямо перед собой, словно видится им вдали необычное зрелище, от которого невозможно оторвать взора. Девушки из уезда Нгиафан, живущие недалеко от города, шагают в своих белых аозаях и черных шелковых шароварах. И все они как на подбор — крупные, сильные. Длинные густые волосы их причесаны гладко и скреплены на затылке простой заколкой. Платья туго облегают стройные девичьи фигуры. Здесь не любят цветастых нарядов, и мало кто надевает их, особенно в праздник. У многих участников шествия в руках новые зонтики, добытые неизвестно где. Но без зонта ни одна уважающая себя католичка на праздник не пойдет, И сегодня, когда печет солнце, зонты прикрывают женщин от палящих лучей. За шествием тянутся босоногие ребятишки. Но самое странное зрелище представляют юноши. Они идут отдельной группой. На них тоже длинные, по щиколотку, белые или черные платья, из-под которых торчат плотно облегающие ноги черные, желтые или пепельно-серые брюки. На ногах у каждого таиландские сандалеты. Эти юноши не знают, что такое голод, — они любят хорошо поесть и выпить. У них длинные ухоженные волосы, падающие на плечи; они вышагивают с чувством собственного достоинства.

Главная дорога на Байтюнг, широкая, вымощенная камнем, из-за людей, заполнивших ее, похожа на извивающуюся живую змею, по бокам которой, словно почетная охрана, непрерывной цепочкой катят велосипедисты. На каждом велосипеде по два взрослых пассажира и еще дети на раме. Чем ближе к городу, тем гуще толпа, и в этот поток со всех сторон вливаются ручейки с проселочных дорог.

Есть еще водный путь — река. По реке, будто стая непоседливых уток, снуют лодки с высокими бортами, переполненные паломниками. Люди сидят не только на лавках, но и на носу, на корме, и гребцам приходится напрягать все силы. Многие женщины непрерывно молятся. Обгоняя всех, движутся парусные рыбацкие лодки. Они рассчитаны на семью и не берут пассажиров. Глава семейства правит, жена варит еду — над тентом вьется легкий дымок, — детишки вертятся под ногами или цепляются за материнский подол.

Откуда бы ни приближался к Байтюнгу, за несколько километров путник видит две высокие мачты, на которых развеваются бело-желтые флаги Ватикана. Мелодичный звон колоколов разносится на всю округу. Верующие утверждают, что таких певучих колоколов нет больше нигде во Вьетнаме, потому что они отлиты из бронзы и позолочены. Нежные, ласкающие слух звуки колоколов разгоняют усталость, поднимают настроение паломников.

У лодочного причала стоит огромная статуя девы Марии. Люди сходят на берег и сразу попадают в праздничную суматоху. По улицам медленно движется шумный, нарядный поток, тротуары заняты торговцами с тележками и лотками. Продается все: и кушанья, тут же приготовленные, и пища духовная — распятия, фигурки святых, четки, свечи, открытки на религиозные темы; торгуют плодами хлебного дерева, ананасами, фейхоа, бананами.