Тайфуны с ласковыми именами (Эмиль Боев - 6)

- В определенном смысле - да, а в определенном - нет, - не слишком внятно комментирую я. - Не знаю, что вам рассказывал отец, но история этих брильянтов не так уж проста.

- Отец не вдавался в подробности. Он просто сказал мне однажды, что когда-нибудь мне достанется в наследство коробочка с камнями, которая искупит полное одиночество, на которое я была обречена... Бедный папа. Он воображал, что для меня оно было сплошным страданием...

- Неужто одиночество вас не гнетет?

- Нисколько. Если мне что-то внушает страх, так это общение с людьми, но вовсе не одиночество. А судить обо мне по моей кажущейся болтливости не стоит, вы можете прийти к ошибочному заключению. Я ужасно необщительна, мосье Лоран.

- Но ведь человек нуждается в общении.

- Я тоже. Но лишь с детьми. И если я добиваюсь принадлежащего мне по закону, то вовсе не для того, чтобы копить капитал в банке. Только, судя по вашим намекам, мое право на эти камни не так уж бесспорно, как утверждал отец...

- Я этого не говорил.

- Не надо меня успокаивать. Я хочу слышать всю правду. И если брильянты действительно мне не принадлежат - можете быть уверены, я не стану на них посягать, если даже вы положите их вот здесь, передо мной, на этом столе.

- К сожалению, я не в состоянии этого сделать. А рот открыть вам всю правду могу. Речь идет о десяти брильянтах исключительной ценности, один из которых, самый маленький, ваш отец продал, это было довольно давно, так что теперь их девять. Когда-то они принадлежали одному греческому миллионеру, но нацисты ограбили его, а потом продали награбленное вашему отцу, который, разумеется, мог и не знать о происхождении камней...

- И все-таки они краденые...

- Что ж, верно. Но бывшего владельца давно нет в живых, а наследники тоже отсутствуют - значит, никакого законного претендента не существует, не говоря уже о том, что вся эта история имеет немалую давность.

- И все-таки они краденые... - повторяет девушка как бы про себя.

- Однако ваш отец их не украл. И, по-видимому, он заплатил за них довольно солидную сумму.

- Действительно... - снова произносит она как бы про себя. - Может, вы и правы. И все же, должна признаться, после вашего рассказа эти брильянты внезапно померкли в моих глазах...

"Точь-в-точь как белый сапфир Розмари", - мелькает у меня в уме.

- Раз вы решили употребить их на такое благо родное дело, они никоим образом не должны меркнуть в ваших глазах, - твердо говорю я. - Разве будет лучше, если они попадут в руки мошенников и стяжателей?

- Хорошо, если так. - отвечает она все еще с ноткой неуверенности в голосе. Потом возвращается к прежней теме: - А в чем состоят ваши интересы?

- Поскольку я уже проникся доверием к вам и поскольку вы болгарка, я вам отвечу прямо...

- О, болгарка! Сильно сказано, - замечает она, и на лице ее появляется анемичная улыбка. - Никогда в жизни не видела Болгарию.

- А вам не хотелось бы ее увидеть?

- Зачем? Меня с этой страной ничто не связывает. Да и путешествовать я не любительница. Каждое путешествие приносит разочарование. Как и новое знакомство. Как любая перемена. Издали все кажется лучше. И этот мир лучше, когда на него глядишь из окна своей комнаты, из "окна" телевизора. Реальность всегда уродливей, чем ее изображение. В реальной жизни нам вечно досаждают неудобства: жара или холод, дурные запахи или назойливые мухи, вынужденная усталость и чрезмерная потливость... - Она замолкает. Потом опять спохватывается: - Вы что-то начали было рассказывать,..

- Да, о моих собственных интересах. Один человек - скажу прямо, бывший полицейский - оставил в свое время вашему отцу на хранение кое-какие списки. Отец ваш взял их просто так, чтобы оказать услугу своему старому знакомому. Только знакомый давно умер, а списки все еще существуют, и если бы они попали в чьи-то грязные руки, то могли бы причинить немало неприятностей людям, имена которых в них фигурируют.

- Вы хотите сказать, что именно эти бумаги вам нужны...

- Именно. Только я понятия не имею, где они находятся, и, так как вам они совсем ни к чему, как, впрочем, и любому другому, кроме какого-нибудь злоумышленника, я бы просил вас в случае, если вы их найдете...

- Зачем мне их искать? - останавливает меня Виолета самым обычным тоном. Я знаю, где они находятся. Если, конечно, это то самое, что вы ищете: тоненькие узкие полоски бумаги, на которых значатся разные болгарские фамилии.

- Должно быть, это они и есть, - киваю я, стараясь в свою очередь, чтобы мои слова тоже звучали как можно более обычно.

- Вы можете получить их завтра же. Они в банковском сейфе моего отца. Но, уверяю вас, в этом сейфе нет ничего другого, кроме никому не нужных старых бумаг.

- Ничто другое меня не интересует, - бормочу я. - Тогда давайте завтра же подъедем к банку, - предлагает она, явно довольная, что может порадовать меня тем, что для нее самой не представляет никакой ценности.

- Чудесно. Только надо сделать так, чтобы люди, не в меру любопытные по отношению к вам, этого не заметили. Банк, сейф... Этого им вполне достаточно, чтобы вспомнить про брильянты.