Таймыр, Нью-Йорк, Африка... (Рассказы о странах, людях и путешествиях)

Были тут и алчные проходимцы, и злобные маньяки, и отвратительные садисты. Подавив восстание доведенных до отчаяния феллахов, один султан распорядился гонять по каирским улицам обезумевших женщин с повешенными на шею отрубленными головами мужей.

Обескровленная, обобранная страна не смогла противостоять натиску новых грозных завоевателей — турок-османов. В начале XVI века Египет был превращен в провинцию Османской империи, подчиненную турецкому паше и мамлюкам, интриговавшим при его дворе.

В конце XVIII века этот застойный Египет, где время, в сущности, остановилось, столкнулся с деятельной Европой. Триста двадцать восемь кораблей Наполеона бросили якоря неподалеку от Александрии. Армия французов высадилась ночью. Александрия стала ее легкой добычей.

Через двадцать дней Наполеон был под Каиром. Он увидел пирамиды и произнес фразу, которая должна была воодушевить его войско перед решающим сражением:

— Солдаты! Сорок веков смотрят на вас с высоты пирамид!

Наполеон ошибся на несколько столетий. Никто, однако, не ставил ему ошибку в вину: она доказывала, как плохо Европа знала Египет.

Разношерстная конница мамлюков столкнулась с военной выучкой и дисциплиной наполеоновских полков, сабля — с пушечным ядром. Каир пал.

Египет был завоеван, но не покорен. Дважды восставал Каир, и французские пушки с холмов били по минаретам и уличным толпам.

Сопротивление арабов нарастало, а тем временем английский адмирал Нельсон потопил стоявший у египетских берегов французский флот. «Сорок веков с высоты пирамид» вскоре увидели, как Наполеон бросил свою армию и как ее остатки капитулировали перед англичанами.

Египетский поход французов встряхнул страну, доказав ее отсталость и необходимость перемен. Человек, который понял это лучше других, стал вскоре властителем Египта. Его имя Мухаммед-Али.

Он родился в Македонии, а по происхождению был албанцем. В Египет попал с албанским корпусом турецкого паши.

Можно исписать не одну страницу, рассказывая о чрезвычайно ловком и, увы, не всегда чистоплотном продвижении Мухаммеда-Али к должности египетского наместника султана. В конце концов на его пути встали мамлюки, которых поддерживали англичане.

1 марта 1811 года Мухаммед-Али устроил в цитадели торжество: его сыну присудили звание паши. Собрались все видные мамлюки. Пировали долго, Мухаммед-Али был сердечен и ласков с гостями. Наконец мамлюки сели на коней, и блестящая кавалькада во главе с отрядом почетной стражи тронулась по узкому проходу, ведущему в город.

Отряд стражи миновал железные выходные ворота — и тут они внезапно захлопнулись. Сзади с грохотом закрылись другие. Мамлюки не успели опомниться, как град пуль и картечи обрушился на них в западне.

Раненые были превращены в кровавое месиво копытами взбесившихся лошадей. Несколько человек пробилось назад, но Мухаммед-Али приказал их тут же обезглавить. Из трехсот, а может, даже пятисот гостей уцелел один. Пришпорив окровавленного коня, он прыгнул вниз. Конь разбился, всадник спасся.

Это место у обрыва с тех пор и называют «Прыжком мамлюка».

Покончив с врагами одним безжалостным и коварным ударом, Мухаммед-Али стал осторожно и настойчиво уводить страну из-под турецкой опеки.

Он пригласил в Египет европейцев и щедро платил им. Французская речь слышалась не только при дворе, но и на плацах, где обучали солдат, на верфях, где спускали корабли. В маленьких городишках Мухаммед-Али приказывал возводить фабрики. Даже в самой каирской цитадели, неподалеку от дворца, дымила литейная мастерская и оружейники изготовляли ружья для армии.

Египет был выведен на дорогу более быстрого исторического развития жестоко и круто: рабочих на заводы сгоняли насильно, феллахов вылавливали по деревням и забирали на пожизненную службу в армию.

Обеспокоенные усилением Египта, Англия и Турция, объединившись против Мухаммеда-Али, вынудили его пойти на уступки, губительные для честолюбивых планов. Больной и разбитый Мухаммед-Али умер в 1849 году, и все сделанное им стало стремительно разрушаться после его смерти. Дешевые английские товары хлынули в Египет. Одна за другой закрывались фабрики, которыми так гордился Мухаммед-Али. Английские и французские банкиры торопились обосноваться в Каире и Александрии. Европейский капитал устремился в Египет, чтобы властвовать и распоряжаться.

* * *

Я знаю уже десятка три-четыре самых нужных в обиходе арабских фраз и обхожусь без плана в лабиринте улиц центральной части столицы. Могу, различая арабскую вязь названий, купить нужные газеты. Исчезло чувство робости, неуверенности, даже растерянности, которое было у меня в первые дни каирской жизни.

Да, Каир перестал быть для меня чужим. Появились любимые улицы и площади, любимые уголки набережной, любимый монумент, который мне, однако, никак не удавалось сфотографировать по-настоящему: скульптуры, снятые при полуденном солнце, выходят на снимках плоскими.