Тайна

— Я тебе так скажу. Превратить старика в юнца женьшеню, конечно, не под силу. Но дать кряж немощному, добавить здоровому жизни да крепости, эго он может, если только корень правильно приготовить. Та микстура, которую у вас в городе продают за жень-шень, — это мура, а не корень… Вот взять тебя. Думаешь, бегал бы так прытко по тайге, если б не пил месяца полтора моей настойки? Это панцуй крылышки тебе нарастил. Так что, коли попадется случайно корешок, я для тебя приготовлю его как надо. Никакой академик так не сработает.

Пока бригада трудилась на бархатном промысле, Кондрат Игнатьевич продолжал посвящать Каштана во многие премудрости таежной жизни, учил распознавать растения, повадки животных и птиц.

Многое узнал Юрий о тайге. И все-таки для спутников было полной неожиданностью, что именно он, новичок, нашел женьшень, мимо которого остальные прошли.

Правда, особой заслуги Каштана в том не было. Просто он оказался самым высоким в бригаде. Остальные были ниже его ростом и просто не смогли углядеть цветок женьшеня, скрытый от них поваленной лесиной.

Произошло это так. Бригада покидала делянку, чтобы вернуться на зимовье. Усталые люди брели гуськом, поднимаясь по пологому косогору. Каштан шел последним. Он отстал, чтобы осмотреть медвежью берлогу в дупле сломанного бурей дерева.

Юрий стал догонять своих товарищей. Они уже прошли мимо гигантской липы, рухнувшей когда-то во время лесного пожара. Каштан скользнул взглядом по стволу лежащего великана. И замер: с той стороны дерева на него в упор смотрел огненно-красный глаз размером с автомобильную фару. Что это? Пион? Да нет, уж больно велик. Он перелез через ствол на ту сторону и, спрыгнув на траву, оглянулся: крохотная чистенькая полянка. А посреди полянки горделиво красовалось невиданное растение, широко раскинувшее зонтообразные ветви. В этом создании природы были и таинственность, и величие, и мощь.

Неужто женьшень?

Голос Юрия, когда он позвал Кондрата Игнатьевича, дрожал от волнения. Обеспокоенный таежник и его племянник заспешили на зов Каштана. Оказавшись на полянке, оцепенели. Наконец Кондрат Игнатьевич восхищенно проговорил:

— Вот это да-а… Гляди-ко, парень, как тебе на красавиц везет! Крепко заботится твой бог или лесной дух.

Таежник сбросил с плеч свою ношу. Вынул из котомки олений рог, опустился на колени и молча принялся копать вокруг растения. Трудился он долго и за все время не проронил ни слова. По лбу его катились капли пота. Наконец корень обнажился. Осторожными, почти ласковыми движениями пальцев Кондрат Игнатьевич очистил его от земли и извлек наружу.

— Держи свою дамочку! — сказал он, подавая корень.

— Почему дамочку? — спросил Каштан, осторожно принимая женьшень из рук таежника.

— А потому что это — тантаза. Женский корень. Ты глянь на нес.

Каштана удивил теплый желтый тон корня. Благородный цвет слоновой кости.

Он бережно держал в руках изящную фигурку танцующей женщины. Ее обнаженное тело изогнулось в дразнящем движении. Соблазнительные линии бедер и ног, казалось, были выточены искусным художником.

За спиной у Юрия послышался всхлипывающий хохот Коруны. Обнажая в смехе десны, он сказал:

— Надо же! Голая баба!

Его дружок Жерехов обратился к Каштану:

— Слышь, мужик, уступи нам корешок. А? Тебе-то он на кой ляд? Дадим хорошую цену. Поладим?

Кондрат Игнатьевич прикрикнул на него:

— Мотай отсюда, покупатель! Чтоб я больше не слышал таких речей!

Кондрат Игнатьевич взрыхлил рогом землю вокруг. Затем снял с головки женьшеня красные зерна, разбросал их и слегка притоптал.

Потом он содрал пласт коры с ближайшего кедра, согнул его коробочкой, положил на дно мох, посыпал его землей.

Пока Кондрат Игнатьевич священнодействовал на женьшеневой полянке, Юрий любовался корнем. Он медленно поворачивал его, и женская фигурка словно оживала.

И вдруг вспышкой далекого и забытого видения возникло в его памяти обнаженное тело Полины…

Это было неожиданно и странно. Ведь когда они с Полиной плыли среди волн в ледяной воде, Каштан даже и не заметил ее наготы.

Значит, где-то в подсознании, независимо от его воли, отпечаталось, а теперь внезапно всплыло воспоминание.

Какое-то наваждение.

Оказалось, память запечатлела и сохранила также и эпизод, который вообще полностью выпал из его сознания. А сейчас он увидел его, словно фрагмент из немого фильма.

Это было уже на берегу, куда их выбросило море. Полина очнулась. Села. Оглянулась на оглохшего Каштана. Потом подбежали люди, посланные директором. Один из них снял и протянул Полине полушубок. Она набросила его на голые плечи, запахнулась. Опустила голову, разрыдалась…

Каштана вернул к действительности голос Кондрата Игнатьевича. Он взял корень, уложил его в коробочку, перевязал лыком. А затем пристегнул Каштану сбоку к ремню.

— В этом лубке, — объяснил он, — твой панцун сохранит свои соки. А когда вернемся в Светлану, я тебе из него паштет сделаю. Станешь от этого паштета бравым молодцем.

Они зашагали к зимовью.

А вечером, задумчиво глядя в пламя костра, Юрий впервые задал себе вопрос: что же дальше? Чем займется «бравый молодец», когда выйдет из леса?