Тайна

— Как вы понимаете, с маху дело всей дальнейшей жизни решить нелегко. Во-первых, мне необходимо время для разработки проектной документации, для расчетов восьми зданий общественного центра. Надо подготовить и план застройки жилых кварталов. Я обещал чиндалейцам, и я должен выполнить обещание… Ну а во-вторых, мне надо утрясти личные дела. Они не так просты… Короче говоря, требуется время, чтобы дать вам ответ.

— Ну что ж, это справедливо, — заметил Багров. — Но я прошу вас, Юрий Петрович, как только примете решение, немедленно дайте мне знать.

— Обещаю.

В тот же день Каштан получил заказную депешу из Москвы. В пакете лежала бумага. Народный суд Тимирязевского района извещал, что постановлением суда от 4 октября сего года брак гр-на Каштана Ю. П. с гр-кой Уфимцевой А. С. расторгнут.

Хоть и ждал Каштан этого неизбежного события, однако, когда оно произошло, на душе стало тяжко и муторно. Нахлынули воспоминания о первых годах совместной жизни с Аней, о рождении Маринки… Худо-бедно, а была семья, жизненная опора, было ощущение стабильности.

И вот на всем этом поставлен крест. Ушли из его судьбы и Аня, и дочурка… От этих дум и воспоминаний возникла боль. Ощущение стыда. Боль.

А потом от Али пришло письмо. Оно крайне обескуражило Юрия. И он несколько дней не мог освободиться от чувства растерянности.

Бывшая жена писала:

«Здравствуй, Юра. Решила написать тебе письмо, поскольку для этого появился важный повод.

Ничего не буду говорить о твоем поступке и о его последствиях. Зная твой характер, убеждена, что ты сам терзался больше всех, и в основном, конечно, из-за Маринки. Не скрою, девочка пережила трудный период из-за разлуки с тобой. Но все это позади. И поверь, я не держу на тебя зла. Тем более что твой уход из семьи отразился на моей судьбе вовсе не трагическим образом. Наоборот, неожиданно для меня в жизни произошло благотворное изменение. Мне встретился очень хороший человек, и мы с ним недавно вступили в брак. Он военнослужащий, полковник. Был в Москве на высших курсах и скоро возвращается по месту службы — в Минск. Мы уезжаем все вместе. Он очень привязался к Маринке, и она к нему тоже.

В связи с этим хочу тебя попросить не высылать нам больше денег. Я знаю, Юра, твою щедрость. Но муж, как и я, считает, что мы достаточно материально обеспечены. Это первое, что я хотела тебе сообщить.

А второе заключается в следующем. Ты ведь, Юра, до сих пор прописан в Москве и являешься законным хозяином квартиры, которую мы через месяц оставляем. Думаю, что нелепо тебе отказываться от московской квартиры, пусть и плохой. Мало ли, как сложится твоя жизнь. Все может случиться. Мы с Мариной уже сюда не вернемся. Поэтому советую тебе прислать документ, который бы наложил бронь на твою квартиру. Будешь ее оплачивать. А в будущем сможешь обменять ее на лучшую. Не тяни с этим, оформи все, пока мы не уехали. Желаю тебе здоровья и успехов в твоей работе. А.».

23. «СОГЛАСЕН. КАШТАН»

Одним из самых толковых и преданных делу помощников Каштана был совсем юный Цыремпилон, недавний десятиклассник. Он увлеченно работал над проектами, очень быстро постигая секреты зодческого мастерства, и Юрий верил, что одаренный юноша станет в будущем хорошим архитектором.

Цыремпилон с жалостью наблюдал, как мается и мечется Каштан после отъезда Оюны. Помочь чем-либо, утешить его паренек не мог. Но однажды он сказал Юрию:

— Каштан-ахай, не думайте, что Оюна вас забыла. Она не забыла. Даже письмо вам послала.

— Письмо?! А где же оно? У тебя?

— Нет, нет, Каштан-ахай! Что вы! Его нету.

— Ничего не понимаю! Есть или нет?

— Нету письма. Оно уничтожено.

Каштан недоуменно смотрел на Цыремпилона:

— То есть как это уничтожено? Кем уничтожено?

— Этого я не знаю, Каштан-ахай. Только слышал, что было письмо. Но его порвали или сожгли.

— Но кто же мог уничтожить чужое письмо?! Что за бред?!

— Этого я не знаю.

— Выходит, кому-то поручили задержать адресованное мне письмо?

— Наверно.

— Так я этим чертовым почтарям пойду сейчас и шею сверну за такие мерзости! Это же уголовное преступление!

— Не надо сворачивать шеи, Каштан-ахай. Письмо ведь не вернуть. Я рассказал, чтобы вы не мучились, чтобы знали — письмо было. А не для того, чтобы вы свернули кому-то шеи.

— Ты прав, извини. И огромное тебе спасибо за вес-точку. Ты меня порадовал. Теперь-то я знаю, что Оюна помнит обо мне.

— Помнит, Каштан-ахай.

— Как думаешь, и мои письма она не получит?

— Наверняка, Каштан-ахай. Кое-кто хочет помешать вашей переписке. А ведь это непорядочно. И я прошу у вас прощенья за чиндалийцев. Помните, у Грибоедова сказано: «Дома новы, но предрассудки стары». Вот и у нас так. Примите мои извинения…

— Спасибо тебе, Цыремпидон! Ты настоящий друг.

Каштан задумался. Потом спросил:

— Послушай, давным-давно я не видел Чимида. Как он себя чувствует?

— Плохо чувствует. Как внучка уехала, Чимид совсем худой стал.

— Давай навестим старика, Цыремпилон. Пойдешь со мной? Поможешь мне поговорить с ним?

— Помогу.