Тайна

В первый раз Сальвадора увидели во время ежегодного парада в честь Дня Пуэрто-Рико. Сальвадор вышагивал, одетый в свой костюм. При его росте ему и ходули не требовались, а двигался он плавно и грациозно. Этот vejigante, такой настоящий, элегантный, легкий в движениях, шествовал перед зрителями, и люди подбадривали его криками и размахивали пуэрто-риканскими флагами. Все думали, что под костюмом и маской – молодой парень. Но когда парад закончился и Саль снял маску vejigante, зрители увидели старика. Все рассмеялись, Сальвадора это ничуть не задело, он смеялся вместе со всеми. А потом он стал достопримечательностью района, еще одним эксцентричным обитателем Эль Баррио: держится особняком и выходит из дому только по ночам. О его прошлом никто не знал. Знал только я, да и то потому, что он сам того захотел.

– А вы не можете просто познакомить Таину со мной? Я же хочу помочь, – сказал я.

– Не могу, papo.

Я обрадовался, что он снова открыл рот.

– Почему?

– Потому что только ты, papo, можешь добыть деньги на то, чтобы моя сестра смогла привезти espiritista в Нью-Йорк.

– У нее есть вы.

– Я? Посмотри на меня. – На лице у Сальвадора не было и следа грусти или сожаления, словно он покорно принял доставшиеся ему при раздаче карты. – Я старик. Я старик и живу там, где жила моя мать, я плачу за квартиру из того, что осталось от ее социальной страховки. Я питаюсь тем, что дядя Сэм раздает в церквях. У Инельды, – он всегда называл донью Флорес по имени, – дела обстоят не лучше моего, к тому же у нее беременная дочь. Ты – все, что у нее есть, papo. Только ты.

Как бы тяжко ни приходилось моим родителям, у нас всегда были и еда, и самое необходимое. Даже притом что мой отец терял одно рабочее место за другим, мы не обращались за пособием. Мама поклялась, что никогда не будет жить на пособие. Гордая рабочая женщина, она и десяти центов не взяла бы у правительства. Скорее наоборот, правительство изрядно забирало из ее доходов. Но донья Флорес, Таина и Сальвадор были как остатки риса в кастрюле, на самом дне.

– Ладно, – сказал я. – Сколько ей надо?

– Сотня-другая долларов, papo. Чтобы купить вещи для малыша, подготовить дом к его появлению. – Для меня сотня-другая долларов была громадной суммой. – И пять тысяч – на espiritista.

– Вы с ума сошли! – У меня подскочили брови. – Пять тысяч! Где же я их возьму? Мне никак не добыть такие деньги.

– Спокойно, papo. Я тебя научу. Есть способ.

– Ладно, и как? У вас есть работа для меня?

– Нет.

В эту минуту костюм, висевший на двери чулана, съехал на пол, обрушился, словно тощий человек, который внезапно лишился скелета и просто рухнул кучей. Висеть осталась только яркая рогатая маска, потому что она держалась на гвозде над дверью.

– Вешалка погнулась, – объяснил Сальвадор, – он все время падает. – Он отошел подобрать костюм. – Знаешь ли ты, papo, что vejigante родом из Испании двенадцатого века? Сантьяго спасал испанцев от мавров, так что, papo, – он осмотрел костюм и смахнул с него пылинку, – в Испании vejigante олицетворяет мавров. Vejigante приводил людей в ужас, и их единственным спасением было или искать убежища в католической вере, или встретиться с врагами лицом к лицу. Когда испанцы завоевали Пуэрто-Рико, мы унаследовали их демона, но и с мусульманами дружим. Они маршируют на наших парадах, а vejigante мы превратили из существа ужасающего в существо восхитительное. – И он вернул костюм на вешалку.

– У вас очень острый ум, – сказал я. – Почему вы убили тех ребят?

Снова воцарилось молчание.

Сальвадору не понравился мой вопрос. Когда я переступил порог его дома, он встретил меня как ребенок, но теперь стал похож на изможденного костлявого старика, да он им и был.

– Прости, papo. – Он покорно опустил плечи, в уголке рта собралась слюна. – Я и забыл, зачем ты пришел.

– Да ничего. Ну, мне пора. – Глупо, что я опять спросил его про ту ночь, на площадке, попытался обманом выманить у него слова, которых он не хотел говорить. Он не обязан отчитываться передо мной, нет такого закона. Этот человек провел в тюрьме не один год, отсидел свое. И еще я чувствовал себя ужасно глупо, потому что никак не смог бы добыть сотню-другую долларов, не говоря уж о пяти тысячах на espiritista, чтобы донья Флорес позволила мне взглянуть на Таину. Я знал, где мама прячет деньги. Стащить их?

– Да вы ни при чем, – сказал я, – я просто хочу помочь Таине, вот и все.

– Рapo, я научу тебя, где взять деньги. Надо смошенничать. Я уже старый, но в твоем возрасте я, я был… – он замолчал было, но все-таки выговорил: – …Плащменом и сумел бы провернуть это дело. – Старик уставился на меня, как тогда, в первый раз, раздумывая, говорить или не говорить. Карие глаза были жесткими и усталыми, словно он когда-то увидел, как умирает любовь.