Тайна

Он увидел Олю. Она почему-то шла по набережной Москвы-реки, какая-то маленькая и худенькая, совсем спавшая с лица. В руках у нее был то ли какой-то сверток, то ли сумка. Петя стоял вверху, на мосту, а она шла внизу. Парень хотел было броситься ей навстречу, но понял, что ему это не удастся, так он только увеличит расстояние между ними…

– Петечка, не бери грех на душу, – прошелестел вдруг голос Оли. Он отчетливо слышал голос своей невесты, но при этом рот ее был закрыт, губы не шевелились, она только смотрела на него грустными глазами. Да и была она слишком далеко, чтобы он смог расслышать ее слова…

Петя упрямо помотал головой.

– Они отняли тебя у меня, разрушили наше счастье. Я не смогу их простить.

– А коли не сможешь – так что же поделать, воля твоя. Только вот не мсти за меня.

– А я хочу! Они должны ответить за твои страдания. Пусть им тоже будет плохо.

– Не надо, Петенька, не губи себя, ты нам еще понадобишься. А они и без тебя будут наказаны.

– Нам? – осекся он. – Кому – нам?

Девушка медленно подходила к мосту и вскоре приблизилась настолько, что Петя смог увидеть – что у нее в руках. А когда, наконец, разглядел – то обмер. Он понял, что Оля бережно держит в руках укутанного младенца.

– Ребенок! Это мой! – ударило ему в голову.

И тут Петя проснулся. Первое время он не мог понять, что с ним происходит, не мог отличить явь от иллюзии – так не хотелось расставаться со сладким видением, возвращаться в грубый реальный мир.

– Что это было? Я схожу с ума? – в ужасе прошептал он.

Петя провел рукой по лицу и с удивлением ощутил на кончиках пальцев теплую влагу. Тут он осознал, что плачет. И, уже не стесняясь самого себя, словно расправленная пружина, он впервые за долгое время перестал сдерживаться и заплакал. Петя изливал свою тоску, отчаяние и одновременно щемящую нежность и благодарность…

– Какое счастье, что хоть свиделись. Раньше Олюшка меня свиданиями не баловала. А тут мне подарочек подарила – позволила себя увидеть, пусть и вот так. Словно почуяв мысли на расстоянии, решила встретиться со мной во сне… Это моя самая счастливая ночь в жизни, – всхлипывая, шептал он как в бреду.

Петя чувствовал, что такого больше не повторится никогда, и от ускользающей близости Оли и тени ее дыхания ему было горько и сладко одновременно.

Спать он больше не мог, да и не хотел – сон пропал. Он быстро оделся и, засунув на всякий случай наган за пояс, вышел на улицу. Было около четырех утра, на город мягко начинал опускаться рассвет. В душе Пети царило смятение и растерянность – и вместе с тем решимость.

Он снова и снова пытался вспомнить все слова Ольги. «Она сказала, что их накажут, а еще, что я понадоблюсь. И у нее на руках был ребенок – мой. Эх, если бы хоть что-нибудь из этого было правдой…»

И тем не менее он чувствовал, что так все и есть на самом деле. Отказаться от мести? Сложный выбор, конечно, но ведь его просила сама Олюшка. С другой стороны, менять планы из-за сна? Не глупо ли?

К тому же точила предательская мысль: «А что, если это все мне только привиделось?..» Горячая молодая кровь звала его к решительным действиям, отчаянным поступкам.

Он шел куда глаза глядят, но вскоре ноги сами привели его к дому Николаевых. Он подошел к их подъезду и сел на знакомую скамейку. «Еще есть время подумать…» – решил он. Но он ошибся – буквально тут же, словно он ждал Петю, во двор въехал «черный воронок».

Петя знал, что эти машины увозят арестованных на Лубянку. Как правило, это происходит на рассвете – чтобы не привлекать внимания. К тому же удобно забирать еще сонного, ничего не понимающего человека. Так его потом легче сломать.

Из машины вышло два энкавэдэшника, огляделись. Петю, сидевшего в предрассветных сумерках, они, к счастью, не заметили. Перекинувшись парой слов, они скрылись в доме.

Петя запрокинул голову и увидел, как в окнах квартиры Николаевых вспыхнул свет. Значит, это пришли за ними…

«Вот про что Оля говорила мне во сне», – понял он.

Прошло где-то полчаса, на лестнице раздались шаги нескольких людей.

Заложив руки за спину, в полном молчании мимо Пети прошли женщина и мужчина. Осунувшиеся, бледные, с землистым цветом лица, они шли походкой обреченных. За ними шли невозмутимые чекисты.

«Воронок» давно отъехал, а Петя все еще сидел на скамейке и задумчиво рисовал носком ботинка узоры. Наконец он встал и медленно пошел со двора. Выйдя на набережную, он достал наган и без сожаления швырнул его в холодную темную воду. Что-то произошло в его жизни за эти минуты. Словно Петя стал старше и мудрее. Он уже знал, что никогда не будет пользоваться оружием, пусть рискуя собственной безопасностью и даже жизнью, но никогда не выстрелит в человека.

В Москве делать было больше нечего – он решил вернуться домой. Год учебы пропадал, да и настроения учиться у него не было – голова не о том думала. Он планировал пожить в деревне, помочь матери и отцу по хозяйству. На заводе он попросил уволить его в связи с семейными обстоятельствами.