Тайна аббата Соньера

Беранже потягивается. Светает. Тяжелые хлопковые занавеси сгущают красноту утренней зари и приглушают звук колес повозки, направляющейся в Куизу. Однако он четко слышит пронзительный крик домашнего петуха и тявканье собак. Тогда он выскакивает из груботканых простыней и встает на колени в изножье кровати. Это всего лишь дубовый ящик времен первой Империи, загнанный в угол тесной комнаты, но солома в подстилке свежая, а подушка мягкая. Чистая и удобная кровать. Ему кажется, что он самый счастливый из всех смертных, и Беранже благодарит Господа. Потом он просит прощения. Прощения за женщин и мужчин из его деревни, прощения за республиканцев, которые убивают Церковь, прощения за самого себя и за свои сны. Из-за чего он так изменился? Возможно, из-за того, что поселился вне стен церкви? Его стали меньше мучить нимфы, живущие в снах, Соньер смиренно принимает болезненное плотское искушение, дабы быть угодным богу, преуменьшая изо дня в день значимость этого греха, который он не может побороть.

С просветлением в мыслях он встает и слушает, как постукивают сабо его домохозяйки, которая суетится на кухне. Александрина Моро услышала, как над ее головой раздались шаги Беранже и скрип дверцы шкафа, в котором он складывает свои вещи. Теперь она может уже больше не осторожничать, как во время его сна. Она заводит одну из своих бесконечных песен, в которой, по мере импровизации, перечисляет друг за другом повседневные обязанности и обращается к усопшим членам своей семьи. В этих песнях упоминаются многочисленные трудности ее жизни: свинья, которая не хочет откармливаться; плут мельник, не привозящий в деревню нужное количество муки; огромная стирка, ожидающая ее; le brèish[5], сосед с жабьим лицом, который одним лишь своим дурным взглядом не пропустит случая сделать так, чтобы она упала среди куриц, и еще бесконечное множество вещей, которые Беранже не в состоянии понять.

Странная женщина эта Александрина! Когда Беранже постучал в ее дверь после ночи, проведенной в нежилом доме при церкви, она тотчас же поспешила сдать ему «единственную комнату, достойную священника, которую можно найти в этой убогой деревне, где даже у владельцев замка нет достаточно средств, чтобы купить новое перо для подушек». Это были ее собственные слова.

Беранже вспоминает тот тягостный разговор о деньгах, который она с ним повела, как если бы они были крестьянами, бесконечно торгующимися на базаре в Каркассоне.

Едва он сказал: «Сколько?» — надеясь, что христианская солидарность окажется на его стороне, потому что лукавая старуха тотчас же его заверила, что исправно посещает службу, — как она ответила:

— Для вас, отец мой, это будет стоить двадцать франков в месяц. И тридцать пять, если буду еще и кормить вас.

Беранже показалось, что он плохо расслышал, но нет: именно эти запредельные тарифы были озвучены тонкими и сухими губами с черным пушком вокруг.

— Вот два франка за ночлег с едой, — ответил он ей, бросая серебряную монету, которая покатилась по столу прямо в жадную руку старухи, где тотчас исчезла.

— А остальные? — спросила она.

— Мои доходы не позволяют мне воспользоваться вашим пансионом. Впрочем, я согласен питаться за десять франков в месяц.

— Шестнадцать!

— Одиннадцать!

— Четырнадцать!

— Тринадцать!

— Я согласна, отец мой. Что же касается комнаты, отправляйтесь к церковному старосте Виктору Желису, это самый влиятельный член фабричного совета[6]. Он, несомненно, предоставит в ваше распоряжение домик под названием «Боярышник». Это никому не принадлежащая лачуга, но она вновь станет пригодной для жилья, если вы ее немного отремонтируете.

На этом разговор и закончился. Потом он повстречался с церковным старостой, который тотчас же удовлетворил его просьбу, нашел помощника для ремонта и открыл для Беранже кредит в мэрии. Но поскольку работы должны были продлиться шесть дней, а помощник был занят на полевых работах утром, а сам Беранже — в церкви, он вынужден был продлить свое пребывание у Александрины, изымая из своих скромных сбережений дополнительно три франка.

Беранже покидает свою комнату. Он больше не будет спать здесь. Сегодня вечером он отправится спать в «Боярышник». Потом, когда церковный дом снова обретет свой прежний шарм, — он надеется, что на это не потребуется много времени, — он снова поселится вблизи так дорогой его сердцу церкви.

Вкусный запах, доносящийся из кухни, щекочет ему ноздри, когда он входит в задымленное помещение, в котором безраздельно правит Александрина. Она тут спит, принимает дальних родственников, хранит зерно и провизию. Зимой здесь собираются вдовушки у камина, одновременно вздрагивая на один манер, когда завывает сердитый ветер. Огонь в очаге является центром всего, глаза следят за языками пламени, когда иссякают истории о супружеских изменах, перемежающие пустые сравнения, заклинания, предупреждения и смешки.