Тайна алмазного берега

– Вы приказываете, ваше превосходительство? – негромко уточнил Альфонс с почтительной улыбкой и отведя взгляд в сторону.

У меня по спине пробежал холодок.

Правительственный посланник прекрасно разбирался в людях. Он бросил быстрый взгляд через плечо, словно жалея, что явился без сопровождения. Что, если он прикажет Альфонсу отдать бумаги? Я был уверен, что Альфонс не подчинится приказу, да и мы с Хопкинсом тоже.

Маркиз испытующе вглядывался в глаза каждого из нас. Что уж он там высмотрел, не знаю.

– Не стану я отдавать вам подобных распоряжений. Храните уж при себе свои дурацкие тайны! Но отныне держитесь с оглядкой! В особенности, вы, джентльмен! – он ткнул пальцем в Альфонса, затем вскочил в седло и ускакал прочь.

Нам стало не по себе.

– Первым делом надо спрятать карту и дневник…

– И поскорей уносить отсюда ноги, – добавил Хопкинс.

Однако наши опасения оказались напрасными: правительственный посланник не унизился до мелочной мести всякой шушере.

Послышался отдаленный треск мотора, и мы увидели, как от берега отчалила моторная лодка и, сделав разворот, направилась к крейсеру. Даже издали нетрудно было узнать высокую фигуру маркиза.

Ламетр понятия не имел о разыгравшейся сцене: он находился довольно далеко от нас, в повозке. Но даже если бы и услышал какие-то обрывки разговора, все равно вынужден был бы молчать, чтобы не выдать себя перед больными.

Обратный путь в лагерь оказался менее приятным. Наступил вечер, и в зарослях по обеим сторонам тропы то тут, то там поблескивали зеленовато-желтые глаза хищников.

– Наш Альфонс – молодец, каких поискать! – восхищенно заметил Чурбан Хопкинс.

– А я?

– Что с дурака взять! – отмахнулся Хопкинс.

Хотел я ему достойно ответить, да передумал. Серость она и есть серость.

Хопкинс поставил повозку в укромном месте и отправился на поиски диетического питания для больных – короче говоря, прихватить что плохо лежит.

С Альфонсом Ничейным мы разбежались в разные стороны, чтобы нас не видели вместе.

Я околачивался возле ангара и вдруг, смотрю, ко мне направляется женщина – судя по одежде, из простых. Ну, думаю, какая-то маркитантка. Лавка тоже прибыла вместе с нами, а при ней завсегда женщины состояли.

– Джон… – прошептала она. Графиня Ла Рошель собственной персоной!

– Дорогая! – растроганно пролепетал я, обретя наконец дар речи, и нежно сжал ее руку.

– Тс-с! Из-за вас я ввязалась в опасную игру… Если дело всплывет, обвинения в шпионаже мне не избежать…

– Как же вы решились пойти на такое?…

– Из любви к тебе…

Я рванулся было заключить ее в свои объятия, мужественные и нежные одновременно…

– Осторожнее! – шепнула она и выскользнула у меня из рук. – Нам следует вести себя осмотрительно… Будь через час у буфета артиллерийской части… Там, где танки стоят…

– Буду как штык!

Не успел я опомниться, как она исчезла. Я огляделся по сторонам: короткая сцена не привлекла ничьего внимания.

Господи, что за женщина! К тому же любит меня!

С облаков меня спустил на землю тычок в бок.

– Бумажка какая-то… Не вы потеряли часом?

«Рядовому сорок пятому из первой роты»

– Спасибо, это мое…

Кто накатал мне послание, было ясно, как божий день. Но как оно здесь очутилось?

Я глянул вокруг – никого подозрительного, а уж Турецкого Султана и подавно нет в помине.

В записке было следующее:

«Скотина ты бизмозглая, Акавалок, вот хто ты такой! Писал же вить тибе, што ета баба как есть ведьма, змиюка паткалодная и акрамя таво шпиёнка миждунороднава класа. Тибе велено было am ние за вирсту диржацца, а тибе фее нипачом. Патаму как ты – асел тоже миждунороднава класа, дурной и упертый.

Хто писал, ни рат сам!»

Знать бы, где он затаился, Султан этот! Тоже мне умник нашелся, лезет со своими советами непрошеными! Почем ему знать, как с женщинами обращаться? Да ежели ты задуришь ей голову, она и тайны твои выпытывать не станет, а не то чтобы требовать от тебя в лебедя превратиться! Но откуда Турецкому Султану дотумкать до таких тонкостей? Эх, попался бы он мне, я бы ему живо башку задом наперед переставил!

– Чего по сторонам зеваешь? – отвлек меня от интересных мыслей Альфонс Ничейный, позади которого стоял Матеас со своей лимонной рожей. Эти, похоже, стакнулись, я еще вчера обратил внимание, как они за едой рядышком уселись. Видать, помогла моя проговорка, и они промеж себя объяснились. Поверил испанец, что Альфонс не убивал его брата.

Желторожий бороду отращивает – сразу видно, дня три подбородок не брил, только усы. Какое отношение имеет щетина на лице к кровной мести, поди разбери!

Новоявленные дружки попрощались, и Альфонс сделал мне знак идти с ним.

– Никак вы с ним помирились? – поинтересовался я.