Тайна Амабея

– Ненавижу кучерявости в книгах и чрезмерно заумных оборотов. Великие философы прошлого уже давно нам все объяснили, и нет смысла повторяться каждому писателю вновь, переписывая вековую мудрость своими словами. Сложные вещи я предпочитаю черпать из документальной литературы.

– А сказали, что не разбираетесь в писательстве.

– Глобально – нет. Моя оценка – это оценка обычного читателя. Книга – как музыка. Большинство не хочет вникать в то, фальшивите вы или нет. Главное, что созданная вами мелодия цепляет за душу.

– Не это ли причина моего приглашения?

– Именно, мистер Арнольд. Вернее, одна из причин. То есть, я не хочу сказать, что вы фальшивите…

– Все хорошо, миссис Вайолетт. Я уже понял, что мои сюжеты вам нравятся. Этого достаточно. Я рад, что мелодия моих строк пришлась вам по душе.

Она улыбнулась.

– Вычурность цепляет в основном зануд, коих меньшинство, как и придирчивых специалистов.

– С вами трудно поспорить.

– Как я уже сказала, в Амабее вы единственный пишущий интересно в таком жанре. И хочу, чтобы вы написали роман о «Вайолетт Крик».

Глава 5

Наконец я дождался от нее откровения.

– Желаю увековечить наш особняк в истории города и считаю, что вы справитесь с этой задачей как никто лучше. К тому же, вы местный, что имеет для меня важное значение.

– Признаюсь, я несколько удивлен и в то же время польщен.

Мы закончили ужинать, почти синхронно допив вино.

– Но поговорим об этом завтра, – миссис Беннет поставила опустошенный бокал и вышла из-за стола.

– Как вам будет удобно, – я тоже встал.

– Давайте пройдемся, – она показала на террасу за окном позади меня.

– С большим удовольствием.

Мы вышли на лужайку и оказались с торца дома, перед которым раскинулся небольшой сквер. Аккуратно подстриженный газон и ухоженные деревья источали зеленую свежесть. Цветов в этой части особняка было меньше, чем на аллее при въезде, но в большинстве своем здесь росли все те же пресловутые фиалки. Их бережно высадили вдоль тропинки, уводившей лабиринтом в ровные кусты с человеческий рост.

– За этим местом хорошо следят, – заметил я.

– Это приходящий садовник со своими помощниками. Здесь живу только я и слуги.

– А что там? – спросил я, посмотрев в сторону извилистой тропинки.

– Это зависит от того, на какой развилке вы захотите повернуть.

– Вы позволите мне сделать выбор?

– Будьте моим гостем. Их тут всего две. – Ее очи глядели на меня изучающе.

– Выбор невелик.

– Иногда это лучше многопутья.

Они любят такие игры. И любят читать мужчин. А когда полностью их изучат, то потеряют интерес. Еще хуже, если выдать все секреты – на болевые точки непременно надавят, а все сказанное – без сомнений используют против тебя в самый уязвимый момент.

– Тогда направо, – выбрал я не задумываясь.

– Почему?

Я пожал плечами.

– Как скажете. Поворот направо приведет к родовой усыпальнице. Хотите на нее взглянуть?

– Было бы любопытно.

Пройдя несколько метров извилистой тропинки, мы очутились лицом к лицу со склепом, изготовленным в готическом стиле. Скрываясь в постоянной тени, куда, по всей видимости, вообще не попадало солнце, склеп порос зеленым мхом и отдавал сыростью. Надписи с пятнами черной плесени на стенках по бокам от входа гласили следующее:

Рональд Престон Беннет ? Марта МакФлай-Беннет

1870 – 1940 ~ 1878 – 1941

Рейнольд Рональд Беннет ? Патрик Рейнольд Беннет

1900 – 1951 ~ 1937 – 1945

– Родители мужа, – объяснила миссис Беннет.

– МакФлай – девичья фамилия матери вашего покойного супруга?

– Совершенно верно. Пойдемте отсюда.

Я понял, что она не хочет говорить о других – о муже и сыне – и не стал задавать лишние вопросы.

– Где же могилы ваших родителей? – Язык мой – враг мой. – Простите, я не знаю почему я вдруг спросил… Это так глупо и неосторожно… Они ведь еще могут быть…

– Похоронены на городском кладбище в западной части Амабея, в могилах попроще. Такова была их воля. – Миссис Беннет оставила мои оправдания без внимания и, по виду, ни чуть не обиделась..

Породистая.

– Они не питали радости от моего брака и никогда не посещали этот особняк. Мои отец и мать были очень замкнутыми религиозными людьми.

– И вы, полагаю, вышли замуж без их согласия? – догадался я.

– Я сбежала из дома, когда мне было шестнадцать. Впрочем, всему виной мое безрассудство и гормоны. Отец и мама хоть и были пуританских взглядов и порой чрезмерно набожными, но никогда меня не обижали, если вы понимаете, что я имею в виду. В религиозных семьях иногда происходят нехорошие вещи.

– Я вас прекрасно понимаю.