Тайна Анри Пика

– Верно сказано! – со вздохом произнес кто-то в зале.

– И потом, у нас нет никаких сведений, что Пик куда-то отсылал свою рукопись. Лично я полагаю, что, написав роман, он отнес его прямиком в библиотеку.

Эта последняя фраза в корне изменила настрой зала. В самом деле, вполне вероятно, что рукопись вообще не предназначалась для печати и никакому здательству не пришлось отказывать автору. Хотя проверить это было трудно: издательства не хранят в своих архивах списки забракованных текстов. Дельфина была готова уверенно и решительно отвечать на любые вопросы, она не хотела, чтобы у слушателей осталась хоть капля сомнения в успехе проекта. И она заговорила о красоте этого поступка – отказа от публикации, от любого признания и славы. «Вы должны представлять его книготорговцам как гения, укрывшегося в тени! – заключила она. – В наше время, когда все стремятся получить признание любой ценой, не гнушаясь никакими средствами, вдруг появился человек, который долгими месяцами шлифовал свое произведение, заранее обреченное на безвестность».

3

После этого собрания Дельфина решила подготовить некоторые материалы, подтверждающие ее мысль о том, что отказ в издании никоим образом не может свидетельствовать о качестве книги. Так, одним из самых одиозных стал отказ напечатать «В сторону Сванна» Марселя Пруста. Журналисты и критики написали об этом позорном промахе столько аналитических статей, что из них можно было бы составить огромный том, куда большего объема, чем сам роман. В 1912 году Марсель Пруст был известен главным образом своим пристрастием к великосветскому обществу. Вероятно, поэтому его и не принимали всерьез. Люди относятся с бо́льшим почтением к творцам-отшельникам и охотнее хвалят молчунов и болящих. Но разве нельзя быть одновременно гениальным писателем и игривым селадоном? Достаточно прочитать любой абзац из первой главы романа «В поисках утраченного времени», чтобы оценить его литературные достоинства. В ту пору в литературный комитет издательства «Галлимар» входили такие знаменитые писатели, как Андре Жид. Есть сведения о том, что он только бегло просмотрел, а не прочитал книгу; что он a priori был настроен против автора, а тут еще наткнулся на выражения, которые счел неуклюжими[22], и на фразы, которые назвал «мучительно длинными, как бессонница». Не принятый всерьез и отвергнутый, Пруст был вынужден опубликовать роман за свой счет. Позже Андре Жид признал отказ напечатать роман самой страшной ошибкой NRF[23]. А «Галлимар» поспешил исправить свой просчет и все-таки опубликовал Пруста. В 1919 году второй том цикла – «Под сенью девушек в цвету» – получил Гонкуровскую премию; с тех пор прошел почти целый век, а Пруст, отвергнутый поначалу издателями, по-прежнему считается одним из величайших писателей современности.

Можно было бы привести и другой показательный пример – «Сговор остолопов» Джона Кеннеди Тула. Автор, измученный постоянными отказами издать книгу, покончил с собой в 1969 году, в возрасте тридцати двух лет[24]. В качестве эпиграфа к своему роману он выбрал известную, отмеченную провидческой иронией фразу Джонатана Свифта: «О появлении истинного гения в этом низменном мире можно узнать по тому, как дружно все дураки объединяются против него». Почему же столь яркая книга, с ее острым, своеобразным юмором, не нашла своего издателя?! Мать Тула после смерти сына долгие годы добивалась исполнения его мечты. И ее упорство было вознаграждено: в 1980 году книга стала достоянием общественности и получила громкое международное признание. Этот роман считается классикой американской литературы. История самоубийства автора, доведенного до отчаяния невозможностью пробиться к читателям, несомненно, способствовала его посмертной славе. Шедевры часто сопровождаются такими романтическими историями – романом о романе.

Дельфина старательно записала эту информацию, на случай если ей будут слишком настойчиво докучать разговорами об отказах, якобы полученных Пиком. Заодно она собрала дополнительные сведения о Ричарде Бротигане. Она часто слышала, как авторы – в частности, Филипп Женадá[25] – ссылаются на этого писателя, но до сих пор не удосужилась его прочесть. Иногда люди составляют себе представление об авторе только по названию его книги. Вот и Дельфина, услышав о «Частносыскном романе 1942 года», стала воспринимать Бротигана как alter ego инспектора Марлоу, только в хипповом варианте. Эдакий коктейль из Богарта и Керуака[26]. Однако, прочитав Бротигана, она обнаружила в его книге удивительную тонкость, юмор, иронию с легким налетом меланхолии. Теперь она нашла в нем сходство с другим американским писателем, которого недавно открыла для себя, – Стивом Тесичем, автором романа «Кару»[27]. Но при этом она понятия не имела о том, что Бротиган был увлечен Японией – страной, занимавшей важное место как в его жизни, так и в творчестве. В своем дневнике он написал 29 мая 1976 года фразу, особо отмеченную Дельфиной: