Тайна Анри Пика

А в настоящее время последствия этой истории были в основном медийными. Жозефине по-прежнему названивали журналисты, желавшие взять у нее интервью и получить какие-нибудь новые сведения об отце. Она обещала им предпринять поиски, но не очень-то понимала, чем может им помочь. Они настаивали: разве у нее нет писем отца или других документов, написанных его рукой? И вдруг Жозефине пришло на память одно событие. Она была почти уверена, что получила письмо от отца в тот год, когда ей исполнилось девять лет. Письмо пришло в летний лагерь на юге Франции, куда ее отправили на каникулы. Это было единственное отцовское послание, потому-то она его и запомнила. В те времена люди еще не звонили друг другу, расставшись на какое-то время. Поэтому, чтобы связаться с дочерью, Анри поневоле взялся за перо. Как же она поступила с тем письмом? И о чем он ей там сообщал? Нужно его найти во что бы то ни стало. Наконец-то у нее будет какая-никакая память об отце, листок с его почерком. Чем больше Жозефина думала об этом, тем больше убеждалась, что он нарочно не оставил после себя никаких письменных документов. Человек, способный написать втайне от всех такой большой роман, точно знал, что делает.

Так куда же она его задевала? Жозефина не могла вспомнить это наяву, зато она обладала даром видеть по заказу вещие сны. Вот и в эту ночь она попыталась мысленно отыскать место, где хранила письмо. Она знала: ей понадобится одна-две ночи, чтобы найти решение этой загадки. Люди с неглубоким сном либо сами страдают от этого недостатка, либо причиняют страдания окружающим. Жозефина жила именно в таком биполярном ритме, чередуя дни, когда она еле таскала ноги, с днями, когда ее обуревала бешеная энергия. Приходя по утрам в магазин, Матильда никогда не знала, кого она там застанет – вялого моллюска или электрического ската. В последнее время все чаще имел место второй вариант: Жозефина говорила без умолку. Ей не терпелось поведать о своих переживаниях целой вселенной, иными словами – маленькой планете, находившейся в поле ее зрения, а именно юной особе по имени Матильда. Молодая продавщица выслушивала – надо сказать, не без удовольствия, – подробные отчеты о воссоединении Марка и Жозефины. Ей было приятно видеть, как эта женщина, к которой она питала искреннюю симпатию (и которая вдобавок взяла ее на работу), взахлеб рассказывает о своем романе, бурно жестикулируя, точно влюбленная школьница.

На следующую ночь Жозефина снова произвела вылазку в закрома своей памяти, стараясь выяснить, куда же она засунула письмо. После развода она отвезла много коробок с вещами в Крозон, но ясно помнила, что оставила у себя коллекцию пластинок. Она долго не могла решить, стоит ли их хранить, ведь проигрывателя у нее уже не было, но эти виниловые диски напоминали ей о временах отрочества. Достаточно было взглянуть на любой конверт, чтобы сразу ожило какое-то воспоминание. И вот теперь, в глубоком сне, она вдруг явственно увидела, как вкладывает отцовское письмо в один из конвертов; она сделала это тридцать лет назад, с мыслью: «Когда-нибудь я захочу послушать этот альбом и найду там папино письмо; вот будет сюрприз!» Да, она была абсолютно уверена, что поступила именно так. Но что это за конверт? И она объявила Матильде, что должна съездить домой и послушать свои старые виниловые пластинки. Молодая продавщица ничуть не удивилась, – за последние дни она уже привыкла к странному поведению хозяйки.

11

По дороге Жозефина думала о Битлах и «Пинк Флойд», о Бобе Дилане и Алене Сушоне, о Дженис Джоплин и Мишеле Берже, да и обо всех других. Почему, собственно, она перестала слушать музыку? У себя в магазине она иногда включала «Radio Nostalgie», но просто так, ради звукового фона, сама она пропускала эти мелодии мимо ушей. И ей вспомнилось, с каким трепетом она покупала когда-то новую пластинку на тридцать три оборота и как ей не терпелось ее послушать. Когда она включала проигрыватель, окружающее переставало существовать для нее; сидя на кровати и разглядывая конверт от пластинки, она улетала в волшебное царство музыки. Как давно все это было! Она вышла замуж, родила двух дочерей и забросила свои альбомы. Ну а потом появились компакт-диски, как будто специально изобретенные для того, чтобы оправдать это пренебрежение к музыке прошлого.