Тайна архангела

— С братом. Причем с родным, — подтвердил Уриил, сжимая губы.

— Мы скрывали от тебя факт родства, чтобы ты не расстраивался, что у тебя брат рыжий, — поддержал тему Михаил. Весь его вид был серьезен, как за составлением планов.

— Как?.. Как вы могли так со мной поступить?! — на лице Габри изобразилось высоко драматическое выражение ужаса, смешанное с, увы, слишком поздним раскаянием. — Как я мог такое сказать о своем личном брате?! О мой младший брат, сможешь ли ты меня простить когда-нибудь за то, что я назвал тебя рыжим?..

Агнесс увидела скрытую улыбку на губах Михаила. Старший из братьев живо наблюдал за очередным спектаклем. Уриил сидел, отворачиваясь к лесу и строя убитые надежды в глазах, а Габри, отложив гитару на траву, с мольбой протягивал к нему руки.

— Я подумаю, — произнес в ответ архангел любви. — Вечерком…

— О, думай быстрее, пока я не сошел с ума от ожидания! — взмолился Габри. — Я даже не посмею тебе в этом мешать, чтобы ты думал скорее. Я замолкаю и даю тебе подумать. Я молчу, я нем как рыба. Ты увидишь, я и слова не пророню, доколе ты не решишь, что простил меня. Все, я замолчал. Хоть я и люблю поговорить, но ради того, чтобы…

— Ладно, так и быть, я прощаю тебя, — Уриил повернулся к брату. — Но только за твое умение молчать.

— Обнимемся же, брат! — воскликнул Габри.

Уриил распростер объятия. Габри, схватив шарик, кинулся к нему.

— Ура! — крикнул архангел вдохновения, бросаясь на брата. — Что может быть лучше всепрощения?! Подвинься, — он отодвинул Уриила на край пня и уселся рядом. — Ну, Ур, расскажи, как у тебя дела? — Габри вальяжно обнял его за шею правой рукой, а левой прижал веревочку от шарика к пеньку.

— Нормально, — с трудом ответил Уриил из перехваченного горла.

— Ты, на самом деле, не переживай так, что ты рыжий. Это не так уж плохо. Знаешь, если бы я был девушкой, то я бы, наверное, даже заботился о тебе… из жалости.

— Спасибо… — прошептал Уриил.

— Не за что! — Габри взмахнул ладонью, так что шар оказался слишком близко к огненному архангелу. Он хотел что-то еще сказать приятное, как вдруг почувствовал предостерегающий запах нагретой резины. — Чем это…

Договорить Габри не успел. Его шарик бабахнул, разлетаясь на лоскутки.

— Ха-ха! И кто теперь достоин жалости?! — победоносно засмеялся Уриил, взъерошивая волосы брата. От рыжей макушки, щелкнув, как семечки на раскаленной сковородке, взвились искорки.

Но Габри даже не заметил хлопка по затылку.

— Мой шарик! — с чувством неподдельного горя он взял разорванную резинку и бережно положил к себе на колени. — Мой шарик… Шарик…

— Не волнуйся, Габри, ты всегда можешь надуть себе новый, — успокоил его Салафиил.

— Мне не нужен новый! Мне нужен был этот!.. В полосочку… Такой красивый… Шарик, о шарик!.. — Габри принялся сокрушаться и стонать.

Михаил покачал головой и весело поглядел на Агнесс и Салафиила.

— Песни-то петь будем? — спросил начальник легиона.

— В следующем году? — пожал плечами Салафиил.

— О, кто может теперь спасти несчастный шарик, пострадавший от рыжего брата?.. — вопрошал Габри. — О, это может сделать только одно существо! Архангел Рафаил! — он поднял руки, призывая молчать.

Когда все утихли, Габри с радостным видом оставил Уриила в покое и, прихватив ошметок лопнувшего шарика, перебрался на свое место, поближе к Михаилу.

— Сейчас он придет, — сказал довольный Габри. — Момент! И он входит, вот он идет! Вы посмотрите на эту улыбку! Это же настоящий… Самурай!

Совсем скоро из зарослей, мелькая белоснежными одеяниями, появились трое. Высокий архангел с серо-голубыми глазами и пепельными волосами, покровитель врачей и податель покаяния Рафаил был одет в белый костюм, запахнутый на пояс и потому напоминавший кимоно. Оттого он и удостоился от Гавриила своего восточного прозвища. В остальном третий небесный архистратиг вовсе не походил на сурового воителя. Скорее наоборот, мягкий овал лица, плавный изгиб переносицы, маленькая пушистая родинка чуть ниже левого уголка пухлой губы, — все обличало в нем исключительно мирное и доброе создание неба.

Рафаила сопровождали две миниатюрные девушки, одну из которых звали Адель, а вторую — Амелия. Сестры милосердия были в длинных белых платьях, в ушах и на пальчиках у них серебром поблескивали кристальные украшения, а на груди алмазной булавочкой было приколото по лепестку розы, частички цветка, покоившегося у сердца их покровителя. Символом ангелов покаяния.

— Ральф! Девочки! Идите сюда скорее! Садитесь! — замахал руками Габри. Он моментально сделал из воздуха еще одно бревно, как раз для троих.

— Здравствуйте всем, — проговорил Рафаил, улыбаясь своей будто бы сдерживаемой улыбкой.

Он присел на середину бревна. Девушки скромно расположились по краям, храня ладошки на коленях.

— Почему ты не пришел? Забыл про вечер? — взглянул на него Габри.

— Я только что о нем услышал, — ответил Рафаил.

В полутемном воздухе снова блеснули его белоснежные зубы. У него была привычка всегда улыбаться лишь слегка, не до конца растягивая губы, что странным образом шло к его нежной внешности и манере держать себя.