Тайна архивариуса сыскной полиции

Кто-то открыл дверь в кабинет, поднялся сквозняк. Бросив быстрый взгляд на визитера, я положила ладонь на бумаги, но несколько листов всё же вылетели из раскрытой папки. Подбородком зажав пакет и аккуратно перехватив стакан чая в левую руку, Петя прикрыл за собой дверь в архив. Ветер стих, я поднялась со стула и подхватила упавший документ, глазами зацепившись за неразборчивые строки. То было заключение Ежова по третьей жертве.  

– Прервись, – Петр поставил рядом со мной пакет, запахло выпечкой, и рот мой мгновенно наполнился слюной.

Я кивнула и, вернув лист в папку, приняла из рук Чернышова завернутый в бумажную салфетку пирожок.

– Чай бери, это тебе, – строго заметил Петя.

– Спасибо, – улыбнулась я и, кашлянув, прикрыла ладонью рот. – Я здорова, это пыль, – торопливо заметила я.

– Ну-ну, – крякнул он, а я откусила от пирога.

Горячая начинка обожгла язык, я подхватила со стола железную ручку подстаканника и глотнула сладкий чай.

– Что Белянин? – спросила я у жующего Пети.

– Еще не вернулся, – ответил он.

Сердце снова мучительно сжалось. Мы прибыли в отдел поутру, но начальство не застали. Андрея Аркадьевича на месте не было, вызвали наверх. Я запретила себе бояться – причин для вызова Белянина было множество. Не просто так Чернышов упоминал Вяземского. Наше подразделение было ничтожно мало для огромной столицы, ещё до моего отъезда в Москву пришел приказ в несколько раз увеличить штат и вывести наш отдел в Управление решением государственной думы с согласия государя. То было правильно. Имей Белянин ресурсы несколько месяцев назад ... возможно, найдены были бы террористы, готовящие покушение на царевича. Возможно, Дмитрий был жив.

Да только меры опоздали.

 – У тебя чего? – отвлек меня от тяжелых раздумий Петя.

Поставив стакан на стол, я отложила недоеденный пирожок и вытерла пальцы салфеткой.

– Смотри, – достав из папки фотокарточки с мест преступлений, я разложила их на столе. – Четыре жертвы, четыре Марии. Обстоятельства смерти повторяются, но только у третьей жертвы перед смертью соития не было. То была страстная неделя, проститутки не работали.

– Да. И жертва впустила убийцу, – подхватил Петр. – Они были знакомы. Но это мог быть, к примеру, якобы забывший что-то клиент.  

– Какова вероятность, что девушек убивали разные люди?

Чернышов вытер рот и ответил:

– Минимальная. Убийца действовал в одиночку, след от удушья характерный у всех четверых.

Я вновь потянулась к пирожку и молча жевала, внимательно разглядывая фотографии, которые вполне могли испортить аппетит кому-то другому, но не мне. И не то видала.

Четыре блудницы связанные общим именем, и у каждой на правой ладони порез…

– Мог ли убийца быть нанят, чтобы опорочить князя? – посмотрела я на Петра.

– Мы рассматривали эту версию, – кивнул он. – Три первых жертвы были задушены, когда князь Милевский оставался у тебя до утра.

– Первое убийство произошло в январе, – заметила я. – И с того месяца я по пальцам правой руки могу пересчитать те дни, когда его у меня не было.

– А четвертая девушка была убита в ночь после смерти его императорского высочества Дмитрия, – Петя пальцем ткнул в фотокарточку. – И ночь эту князь провел подле государя. Алиби железное. Милевский не зря отправляет тебя во Францию, Маша. Убийства – не постановка. Более всего мы склоняемся к версии с помешанным.

– Помешанный… – рассеянно повторила я.

– На тебе помешанный, – поймав мой взгляд, веско добавил Чернышов.

Он, вероятно, хотел меня напугать, только вышло у него ровно наоборот. Я смогла, наконец, вдохнуть полной грудью, и слова его музыкой звучали в ушах. «Железное алиби».

Дело против Алексея шито белыми нитками со всех сторон!

– Да, я уеду в ближайшее время, – кивнула я и, потерев лоб, подумала вслух: – Главное только, чтобы помешанный, кем бы он ни был, не увязался за мной.

– Это верно, – буркнул Чернышов, с улицы раздался звук автомобильного мотора.

Петя замер, прислушиваясь, и, подав мне фотокарточки, отошел к окну.

– Андрей Аркадьевич прибыл, – сообщил мне он.

Дрожащими руками я завязала папку и вручила её Петру. Увы, ничего толкового мне в голову не пришло. Я не помогла, только лишний раз заставила возиться со мной Чернышова.

– Знаешь, что странно, Петя?

– Что?

– Если убийца помешанный, если цель его – удовлетворение плотских желаний, почему на страстной неделе он убил, не взяв женщину?

– Грех? – серьезно предположил Чернышов.

– Так ведь убийство грех куда более страшный?

Зажав папку подмышкой, он подкрутил ус и, прежде чем выйти в коридор, ответил:

– Тем и опасны помешанные, Мария Михайловна. Здоровому их не понять, потому и найти сложно.  

Петр закрыл за собой дверь, я обернулась, оглядывая небольшое помещение архива. Да, меры опоздали. Закрытые дела передавались в центральный полицейский архив, дела в работе хранились в кабинетах следователей. Моя вотчина – несколько заполненных карточками шкафов – ничтожно мало для огромной империи.