Тайна барона

Графиня Бельская не только не поверила тому, что написала ей приятельница в письме, но, имея скверную привычку всех обсуждать, тут же принялась строить догадки на счет отъезда Карамышевых. Она была уверена, что тут кроется какая-то тайна, обо все этом она поделилась со своими знакомыми в одном из столичных салонов. По городу поползли зловещие слухи, имя княжны Елены Карамышевой было оклеветано, о ней судачили в гостиных, салонах, на балах и в театрах. Тут в защиту Елены встала ее крестная мать княгиня Голицына, она сказала, что, действительно, Елена больна, и врачи ей посоветовали покинуть город. Анна Юрьевна Голицына была женщиной с характером, очень знатная и богатая, она имела большой вес в обществе, к ее мнению прислушивались, ее уважали, ее побаивались, с ней считались даже особы царской семьи. Княгиня держала двери своего дома открытыми, у нее проводились одни из лучших в Петербурге балы, маскарады и концерты. Литературный салон Голицыной считался лучшим в северной столице, она выступала меценатом и поддерживала молодые таланты, художников, музыкантов и литераторов. С мнением такой важной персоны спорить было трудно, и графиня Бельская перестала строить свои догадки, вскорости слухи об юной княжне прекратились.

Баронесса Штусс стала часто появляться в свете, выгодное замужество на графе Орлове повысило ее статус в обществе, теперь она была графиня Шарлотта Штусс. От успеха у нее закружилась голова. Еще недавно, лет эдак пять тому назад, их семья относилась к купеческому сословию, но огромное состояние отца, сколоченное на выгодной торговле тканями, позволило купить баронский титул, а заодно и пробить лазейку в высший свет. Графиня Штусс часто появлялась на балах и в театрах. Не отличаясь особой красотой, она любила надевать вычурные наряды, предпочитая платья канареечных расцветок и восточный тюрбан. Туалет завершали дорогие побрякушки, которые не каждая дворянка могла себе позволить. Шарлотта устраивала у себя в доме концерты, приглашала выступать знаменитых артистов, были среди них и иностранцы. Она открыла салон и страшно этим гордилась, стала зазывать к себе многих знатных и уважаемых дворян, были те, кто заходил и любопытства ради. Среди таких была и Зизи. Она потом написала письмо в Турово. «Была сегодня в салоне у Шарлотты Штусс, - писала Зизи в письме Карамышевым, - она особа очень эксцентричная и взбалмошная. Любит одеваться очень ярко, но безвкусно, не отличается особо и манерами, по-французски говорит скверно, ужасно коверкая слова, но многие ее жалуют, в основном, из-за денег ее отца, который для нее ничего не жалеет. Они даже конный завод купили, хотя Шарлотта верхом ездить не умеет. Для дочери ее папаша сейчас скупает по всему городу картины известных мастеров, потому что Шарлотте вдруг вздумалось открыть у себя картинную галерею... И еще - в свете ее прозвали разлучницей баронессой Штусс, а еще многие надсмехаются над Шарлоттой из-за ее вульгарных манер и зовут ее мещанкой во дворянстве... Впрочем, сейчас таких выскочек много развелось...»

Граф Петр Орлов женившись на богатой, но не любимой женщине, сразу же после свадьбы пустился во все тяжкие. Он с усердием тратил деньги, доставшиеся ему без труда. Сорил деньгами налево и направо. Он заказывал пышные банкеты в ресторанах, поил друзей шампанским, волочился за хорошенькими актрисами и танцовщицами, устраивал хмельные пирушки, играл на скачках, полюбил играть в карты и стал завсегдатаем публичных домов.

Пригласив своих друзей в английский клуб, Петр достал из кармана сюртука портмоне, набитый ассигнациями и сказал:

- Друзья, заказывайте все, что пожелаете! За все плачу я! Гуляем!

- Вот это я понимаю! – восхищенно воскликнул Александр Ветров, любитель выпить и закусить за чужой счет. – Вот это щедрость.

Михаил Шмелев как-то скептически смотрел на этот праздник жизни. Петр потрепал его по плечу: «Чего не весел, брат?», потом крикнул: «Эй, официант, принеси шампанского сюда побольше! Всех угощаю!»

- Что это ты, Пьер, так сегодня расходился? – спросил Лаврушин.

- Так, Григорий, праздник у меня!

- Какой же?

- А-а, гуляю... Хорошее настроение! Жизнь удалась!

- Красиво жить не запретишь, - заметил Шмелев.

- Друг, Мишка, ну что ты сегодня невеселый такой, - толкнул приятеля в бок Петр. – Давай выпьем!

Шампанское лилось рекой, без конца произносились тосты, стол ломился от закусок, Петр кутил на всю катушку, зазвал к себе за столик еще знакомых. В их компанию затесался и уланский капитан, и провинциал Федор Ларионов, который прибыл в Петербург по делам и вкушал прелести столичной жизни. Ларионов вдруг растрогался до глубины души и произнес:

- Эх, братцы, вы такие счастливые! Живете в столице, где жизнь бурлит, а у нас в провинции такая скукотища, ни тебе ипподрома, ни клубов нет. А вечером, вообще, жизнь замирает.

- А у нас, брат, вечером жизнь только начинается, - сказал Ветров. – Так ты провинциал значит, то-то я смотрю, сюртук у тебя не по моде сшит, и галстук завязан как-то небрежно...

- Неужто это так важно? – изумился Ларионов.