Тайна Белой Розы

Мы остановили проезжавшее такси, я помог Изабелле сесть, и она разложила свою пышную юбку на сиденье, освобождая мне место рядом с собой.

— Впереди в Бауэри проходит демонстрация рабочих, движение перекрыли, — крикнул нам водитель. — Придётся ехать в объезд.

Я заверил его, что все в порядке, и он повернул на восток, к реке, а затем свернул на север по Первой авеню.

За несколько следующих кварталов район ухудшился: салуны и игорные притоны Бауэри уступали место кварталу заброшенных зданий и уличных попрошаек — в большинстве своём, простых мальчишек лет восьми-девяти.

Такси подъехало к Третьей улице, и мы оказались в «Маленькой Германии»[15] — месте одновременно чужом и странно знакомом.

Изабелла пристально смотрела в окно. Потом она повернулась ко мне и заговорила так, словно читала мои мысли.

— Это твой бывший район, Саймон?

— Да, бывший, — сухо кивнул я. Это было словно в другой жизни.

Теперь этот район стал городом-призраком, потому что большинство выживших сделали то же, что и я — сбежали отсюда. Большинство отправилось в Верхний Ист-Сайд, другие — в Асторию или Бронкс.

Школы и магазины, которые я помнил, теперь были закрыты, и хотя на их место постоянно — пусть и медленно — появлялись новые дети и торговцы, окрестности не выглядели прежними.

Я помнил каждый дом. Мы миновали здание, где жил Эндрю Стил с женой и четырьмя детьми; он покончил с собой после того, как его семья погибла на борту «Слокама». На Пятой улице жили Фельцки и Хартунги; «Слокам» уничтожил и эти семьи.

И тут я увидел дом номер 120 по Первой авеню. Это был один из самых обветшалых домов на улице, где я вырос — и напоминание об огромной пропасти, которая отделяла меня от Изабеллы; пропасть классовая и пропасть в воспитании, которая казалась непреодолимой.

Мой бывший дом представлял собой коричневую коробку — самую простую, кирпичную, не отмеченную никакими примечательными деталями. В этот вечер его почти не было видно из-за огромного количества белья, которое соединяло окна противоположных зданий.

Я наклонился к водителю.

— Не могли бы вы остановиться здесь?

Изабелла повернулась ко мне с сочувственным выражением лица.

— Я могу взглянуть?

— Конечно, — я ободряюще ей улыбнулся. — Только не сегодня.

Я вышел из такси и заплатил водителю достаточно денег, чтобы тот отвез Изабеллу домой. Я приподнял шляпу и, когда таксист тронулся, перешел на другую сторону Первой авеню к моему бывшему дому. Я посмотрел на окно пятого этажа, выходящее на улицу. Это была наша квартира — на пятом этаже, в самом дешёвом углу. В трех комнатах — задней, передней и кухне — мы жили вчетвером, хотя на самом деле нас было трое, потому что мой отец редко появлялся дома.

Моя мать приложила все усилия, чтобы украсить квартиру. Она разложила на всех полках кружевные салфетки и выставила новую посуду. Выкрасила стены нашей задней комнаты в зеленый цвет, а в гостиной поклеила красные обои с орнаментом.

Но все эти яркие цвета и салфеточки не скрывали самой бедности. Мне удалось избежать всего этого — и у меня не было ни малейшего желания возвращаться сюда даже на самые мимолетные мгновения.

Но сегодня я должен был это сделать.

Дом Ханны стоял рядом с моим и был только чуть-чуть менее ветхим и заброшенным. Глубоко вздохнув, я собрался с духом, вошел в двери и поднялся по узкой деревянной лестнице, пропахшей мочой. На третьем этаже я повернул к квартире Страппов — номер 3С.

«Возможно, они переехали», — подумал я на мгновение. Но нет — я почувствовал запах свежезапечёной грудинки, которая была фирменным блюдом миссис Страпп.

Я должен был это сделать. Оттягивание ничего не решит.

Я постучал в дверь.

Спустя несколько секунд, которые показались мне вечностью, дверь открылась. Передо мной стояла миниатюрная женщина ростом не выше ста шестидесяти сантиметров. Ее черные как смоль волосы, теперь сильно тронутые сединой, были туго стянуты в пучок, а оливковая кожа была морщинистой от возраста и переживаний.

Она открыла рот — и вдруг в ее глазах мелькнуло узнавание.

— Саймон, — вздохнула она с облегчением. — Ты пришёл!

И прежде чем я успел сказать хоть слово, она заключила меня в объятия.

Глава 8

Первая авеню, дом 120, квартира 3С.

20:30.

Гостиная была такой же, какой я ее помнил: от стены до стены заставленной покосившейся мебелью и пахнущей говядиной с картошкой.

Я провел здесь столько чудесных вечеров с Ханной и Страппами — моей тогдашней новой семьей, — что мог бы описать эту квартиру с закрытыми глазами. Со времени моего последнего визита сюда два года назад ничего не изменилось.

Хотя… Всё вокруг стало менее разнообразным, а мебель — более потертой, чем я помнил. Я гадал, что изменилось больше: эта квартира на третьем этаже, которая была центром моей жизни всего несколько коротких лет назад — или я сам, когда оставил позади такое существование.