Тайна без точки

— Вчера в обед открыли люк. Внутри — то ли вода, то ли масло. Ничего не видно. Пробовали откачивать воду — бесполезно. Мы качаем ее из моря в море.

— Почему вы допустили такой развал флота, что невозможно спасти людей?

— Это ко мне вопрос? После 1983 года произошли довольно интересные события на флоте. То состояние, в котором сегодня находится флот, признано критическим. В то время была тысяча кораблей. Я принял уже 420. Сумел сохранить 400. Так кто же разрушил флот?

— На завтра объявлен траур. Как можно его проводить, когда не достали ни одного человека? Это же кощунство!

— Завтра мы проводим митинг экипажей и траурные мероприятия… — слова Главкома тонут в гуле возмущенных голосов.

Раздаются крики с места:

— Кто дал право?

— Вытащите их, и мы увидим: вчера они умерли или 10 дней назад?

— Кто принял решение, что люди мертвы? Пусть ответит. Я подам на него в суд!

— Сегодня говорили, что как только лодка пропала — всех вычеркнули из списка живых…

Этот взрыв негодования погасила Ирина Белозорова. Сильным спокойным голосом она произнесла на весь зал:

— Это все разговоры не по существу! Надо поднять наших мальчиков. Мы не о том говорим. Давайте вернемся к спасательным работам.

— Камера ничего не увидела в отсеке, — продолжает Куроедов. — Водолазы, которые прибыли из Норвегии, тоже не могут выйти на восьмой отсек.

— Сколько отсеков можно проработать в день? — спросила Ирина Рудакова — наивность ее вопроса станет очевидной только потом, когда все увидят полную беспомощность служб спасения.

— В отсек войти нельзя. Ждем, когда осядет топливо, — терпеливо поясняет адмирал.

Общий шум сопровождает его слова. Главком явно нервничал, иначе бы он не допустил столь прозрачного и намекающего ответа. Опять раздались возмущенные голоса:

— До какой степени довели флот! Вы знали, где гром грянет! — Света Байгарина.

— Мне задали вопрос, — продолжал Владимир Куроедов, — верю ли я, что ребята живы? Отвечаю: до сих пор верю, что мой папа, который умер у меня в 95 году, — все еще жив…

Его перебили:

— Можно ли через пробоину войти?

— Нет, в носовую часть войти невозможно. Рваные края испортят снаряжение водолаза, и человек погибне т.

— Вы во вторник здесь были. Вы тогда видели эту дыру?

— Нет, я видел расчеты! — с видимой твердостью произнес адмирал. — Но вы должны понять меня в одном: я тоже хочу достать ваших сыновей и мужей.

— Кто позволил стрелять вам из лужи? — Ирина Рудакова.

— Не понял!

— Но ведь это лужа — Баренцево море! Там глубина-то какая? Никто не ждал ответов. Спрашивали, потому что хотели выплеснуть эмоции. Наконец-то раздался и рациональный вопрос:

— Когда я смогу увезти сына на Дальний Восток? — это на правом фланге. Там же сидела и основная группа оппонентов — внимание людей переключилось на правую сторону зала.

В это время с левой стороны, где сидела и я, тихо встала незаметная Антонина Петровна Садиленко. Никто не обратил внимания на ее передвижения, но в то же время в зале повисла напряженная пауза — так бывает, когда тигр крадется из засады. Куроедов подробно отвечал на последний вопрос.

Анатолий Сафонов успел задать даже следующий:

— Как долго это продлится?

Антонина Петровна между тем тихо продвигалась к намеченной жертве. И вдруг бросилась на Илью Клебанова, который не был ни крайним, ни даже говорящим, просто стоял.

— Отдай мне сына, гад! — яростно кричала женщина, сжимая руки на горле вице-премьера. — Стоит тут, рассказывает…

Что странно, так это то, что именно Клебанов не произнес ни одного слова во время собрания — накануне у него было плохо с сердцем и он молчал. Нападение женщины оказалось таким неожиданным, что военные не смогли правильно сгруппироваться. К Садиленко бросились офицеры, но оторвать ее от намеченной жертвы не удавалось.

Вице-премьер — высокий представительный мужчина, дотянуться до него не просто. Маленькая, в дешевой вязаной кофточке — Антонина Петровна в тот момент была сильнее целого войска. Ее отчаянное и беспомощное нападение потрясало больше, чем предыдущая истерика Надежды Тылик.

— Отдай сына! — трясла она «власть» за грудки. Клебанов побледнел. Он не защищался, он даже рук не поднял. Обессилев, заплакала женщина и обреченно пошла из зала, едва перетаскивая свои тяжелые ноги в стертых домашних тапочках. На этой гневной материнской ноте закончилось собрание.

До вечера никто не расходился. Возле Дома офицеров стоял смутногудящий кордон родственников. Это был ровный полукруг, не менявший очертаний. Как оказалось, ждали не напрасно.

В 20 часов приехал Президент страны. Он сразу же направился к Ирине Лячиной. Никто не знал, будет ли встреча. Передавали друг другу Требования к Президенту, последним пунктом которых стояло: «Предать суду маршала Сергеева И.Д., Попова В.А., Моцака М.В.»

Приехавшая позднее Лячина сделала приписку: «Не согласна с последним пунктом».

В 21.15 Президент в черном костюме и черной рубашке без галстука стремительно вошел в зал местного Дома офицеров.