Тайна Безымянной высоты. 10-я армия в Московской и Курской битвах. От Серебряных Прудов до Рославля.

Возможно, до Белова дошла информация о том, что его подчиненный, которому место в штабе 2-й кавдивизии, действительно зачислен в академию. Но возможно и другое. Были случаи, когда командующий войсками Западного фронта, спасая командиров дивизий от гнева командармов, направлял их на учебу. История с генералом Кондратьевым, полковником Тётушкиным и комбригом Онуприенко, на совести которых – в той или иной мере – гибель Западной группировки 33-й армии. Кондратьев, начальник штаба Восточной группировки 33-й армии, запойно пил в Износках и вместо помощи ушедшим под Вязьму с больной головы отдавал нелепые приказы на взятие хорошо укрепленных немецких опорных пунктов, истощая последние боеспособные части 33-й армии. Каждая новая атака вырвала из списочного состава армии роту, батальон или два, не принося никакой реальной пользы окруженным. Комбриг Онуприенко, исполнявший обязанности командующего группировкой войск в районе Износок, своими нерешительными действиями имитировал действия по расчистке коридора к Вязьме и не достиг решительно никаких результатов, чтобы коммуникации обеих группировок 33-й армии вновь были восстановлены. Начальник штаба 338-й стрелковой дивизии полковник Тётушкин за самострел и вовсе был понижен в звании до майора. Но ухитрился со своим «ранением» влезть в самолет, на один из последних рейсов, и благополучно вылететь из окружения. Находясь в офицерском резерве Западного фронта, вскоре получил стрелковую дивизию. Правда, командуя ею, совершил ряд нелепых действий, показав свою профессиональную несостоятельность, и был переведен на должность начальника армейских курсов младших лейтенантов. Все правильно: не умеешь командовать – учи, как надо командовать…

Так что Жуков мог воспринять телеграмму Белова как завуалированный упрек, исполненный иронии. В этом случае, учитывая характер Жукова, командир корпуса сильно рисковал.

Но вернемся к окруженным, под Дорогобуж.

Ни 10-я, которой в то время командовал генерал Попов, ни 50-я генерала Болдина осуществить достаточный удар навстречу группировке генералов Белова и Казанкина уже не могли. К тому времени армии уже израсходовали все свои ресурсы в позиционных боях за овладение опорными пунктами.

Рота, которую по нескольку раз в сутки бросают на опорный пункт, в котором сидит такая же рота о трех-пяти пулеметах, двух-трех минометах и противотанковом орудии, становится взводом уже на вторые сутки, а потом сидит в обороне, доедает убитых лошадей, ждет, когда вернутся из лазарета трое-четверо из тех, кого не отправили на излечение дальше в тыл, и ни о каком наступлении уже не помышляет.

10-я армия наступать не могла. Она попросту не имела для этого достаточных сил и огневых средств. Да и продвигаться дальше, без обеспечения флангов, было опасно – ударят под основание прорыва, отрежут.

Приказ на выход войскам генералов Белова и Казанкина был отдан 5 июня 1942 года. Началась последняя, сложнейшая операция окруженных.

Конники и десантники выходили несколькими потоками. Маршруты пролегали далеко не по кратчайшему пути. На выходе их ждали усиленные заслоны немцев и полицейских частей. Генерал Белов учел трагический урок 33-й армии. Лбом стену не проломишь. Для некоторых групп кружной путь составлял 160–200 километров. Для измученных непрерывными боями, недоедавших уже несколько месяцев, обносившихся людей этот марш был невероятно трудным.

Из «Полевого дневника» П.А. Белова: «Двигаясь по ночам через леса и болота, к 16 июня наша группа около села Шуя подошла к Варшавскому шоссе. Здесь нас встретили пехота и танки противника, которые простреливали шоссе и подступы к нему артиллерией, минометами и пулеметами. Перед прорывом через шоссе я собрал командиров и комиссаров соединений, объяснил им обстановку и отдал приказ на прорыв. В этот день наконец появились истребители нашей 215-й авиационной дивизии. Они очистили небо от противника, но, к сожалению, ненадолго.

Этот прорыв удалось осуществить, но в два приема. Перед рассветом я со своим адъютантом капитаном И.В. Михайловым и коноводами с трудом проехал через заболоченный лес и выбрался к шоссе, со стороны которого слышалась довольно сильная стрельба. На опушке мы встретили командира 2-й гвардейской кавалерийской дивизии полковника П.И. Зубова, который сообщил, что часть 1-й гвардейской кавалерийской дивизии генерала В.К. Баранова и половина 4-го воздушно-десантного корпуса генерал-майора А.Ф. Казанкина уже прорвались через шоссе.

Как я узнал позднее, генерал В.К. Баранов применил при прорыве двухэшелонное построение. В первом эшелоне ночью атаковали два кавполка в пешем строю.