Тайна черного камня

Вскоре у самой дороги Елагин увидел особенно большой камень. Зашел за него. Ветра здесь почти не было, он только завихривал сюда снежинки, от этого уже образовался небольшой сугроб. Никаких следов. Он уже хотел было идти дальше, но решил немного отдохнуть. Утоптав снег, Елагин сел, прислонился к обросшему мхом граниту, распрямил ушибленную ногу, стряхнул налипший на куртку снег, достал из внутреннего кармана папиросу и спички.

Сложив головку к головке четыре спички, Елагин повернулся лицом к камню и чиркнул ими о коробку. В тот момент, когда в сложенных лодочкой ладонях вспыхнул огонек и ефрейтор нагнул голову, чтобы прикурить, он увидел небольшой светло-голубой треугольник драпа, выглядывающий из-под снега у самого камня. Взъерошенные ворсинки треугольника были покрыты инеем, иней образовал красивые белые узоры, и было похоже, что выглядывает пола пальто, сшитого из дорогой шерсти.

Отбросив горящие спички и сунув в карман коробку, Елагин встал на здоровое колено и начал быстро разгребать снег. Показались коричневые, на толстой микропористой подошве женские туфли, потом лыжные брюки, тоже коричневые. От того, что к брюкам примерз тонким слоем заледенелый снег, они не плотно облетали поджатые ноги и чем-то напоминали брошенные друг на друга спасательные круги. Осторожно, чтобы не причинять боли, Елагин взял ноги и потянул их к себе — они распрямились, но только он отпустил их, ноги снова начали сгибаться.

— Жива.

Еще быстрее ефрейтор стал отбрасывать снег. Откопал плечо, прижатые к груди руки, голову, закутанную в пуховую шаль, к которой также корочкой примерз снег. Когда ефрейтор раздвинул края шали, то увидел красивое лицо молодой женщины. Лицо было еще розовым, побелел только кончик носа да на щеках появились небольшие круглые белые пятна. Взяв горсть снега, Елагин начал оттирать лицо. Женщина открыла глаза. Взгляд был бессмысленным, но уже то, что замерзающая взглянула на него, обрадовало ефрейтора: «Жива!» Он начал снимать перчатки с ее рук, чтобы оттереть снегом, но передумал: «Скорее, пока совсем не замерзла, нужно отнести в дом дорожного мастера».

Елагин рывком поднялся и, застонав от резкой боли в колене, снова опустился на мягкий снег. Несколько минут он сидел неподвижно. Он вспомнил, как однажды на лыжной прогулке один солдат упал и тоже зашиб колено, тот солдат не сразу почувствовал боль и еще долго катался на лыжах вместе с ними, лишь слегка припадая на больную ногу. Но после того как он посидел минут пятнадцать в курилке, уже не смог встать, и друзья унесли его в санчасть. Но там были друзья, там была санчасть, а здесь он один с замерзающей женщиной, которую нужно спасать.

Завернув полу куртки, Елагин старательно вытер начинающие мерзнуть руки о мягкую байку подкладки, надел перчатки, не сгибая ушибленную ногу, уперся руками о камень и поднялся. Прислушался — боли в ноге не было, а как только он наступил на нее, резкая боль снова затмила сознание. Но Елагин устоял, и это обрадовало его. Превозмогая боль и больше опираясь на здоровую ногу, он поднял женщину, перекинул ее руки через свои плечи и, придерживаясь одной рукой за острые выступы камня и стараясь почти не наступать на больную ногу, начал выходить из-за укрытия.

Упругой волной встретил его ветер, хлестнул по лицу снегом; ефрейтор, чтобы удержаться на ногах, невольно оперся на ушибленную ногу — снова одуряющая боль. Сделав несколько шагов навстречу ветру, Елагин остановился.

Когда он был за валуном, где почти не было ветра, то намеревался нести женщину к дорожнику; там тепло, там наверняка есть водка или спирт, там чай, медикаменты, сухая теплая одежда — там она будет спасена. Он понимал это и сейчас, однако чувствовал, что не сможет идти в гору. Вершины он не видел — ее скрывал снежный заряд. Сколько до нее метров? Сто? Двести? Но если даже и сможет дойти до вершины, спуск будет тоже не легким. Нет, он не мог, он боялся идти навстречу ветру, поэтому остановился.

— К машине, только к машине, — решил Елагин, повернулся и тяжело захромал вниз.

Неистово свистел ветер. Сейчас, как и раньше, когда ефрейтор шел в сопку, ветер напрягал все силы, чтобы вместе со снегом сбросить в лощину человека, идущего с тяжелой ношей, но на этот раз начинал побеждать не человек, а ветер: Елагин уже с большим трудом держался на ногах, шел медленно, шаг за шагом сокращая расстояние до машины.