Тайна Черного озера

– Да ты фоткай, фоткай, – разрешила напарница. – Догоним еще всех.

Сама тоже смартик достала – несколько снимков сделала, да попросила:

– Ты мне фотки потом сбрось, ага?

Машников засмеялся:

– Конечно, сброшу. Сейчас. Вон ту березку сфоткаю и поплывем. Нет, еще те камыши.

– Это не камыши, а рогоз.

– Вот этот вот, с коричневыми такими штуками? – повернувшись, недоверчиво прищурился Жека. – Рогоз?

Напарница покивала:

– Рогоз, рогоз.

– А я всегда думал – камыш.

Своих нагнали быстро – те не особенно-то и торопились, да и Саблина давно уже позади всех плыла – зачем, на спокойной воде-то? Мика с Колькою спокойно ловили рыбу, Ленка же разделась да вытянула ноги – загорала. Да все загорали – ближе к обеду солнышко припекало крепко.

– Сморите, не сгорите, – заслышав легкий плеск, Сабля повернула голову. В ее больших темных очках отражались синяя река, плесо и только что подплывшая байдарка с Женьками. – Ты, Жека, длинное что-нибудь с собой взял?

– Да так…

Честно говоря, Ума Палата не помнил. Взял ли он с собой джинсы с рубашкой. Нет, свитер, конечно взял – на случай ночных холодов. А вот так, чтобы спасаться-закрываться от солнца… вряд ли. Мог и забыть. Зато трое шортов взял и две майки. Погода-то – ух! Повезло, можно сказать, с погодой. Солнышко припекало – жарило. В городе б душно было, а здесь, на реке, особой жары не чувствовалось. Хорошо было. Очень.

– Ну, ладно, хватит балдеть, – гляну на часы, лениво потянулась Сабля. – Надо места для обеда искать. Парни! По берегам поглядывайте.

– Ага! А мы щуку уже…

– Я слышала, – накинув на загорелые плечи рубашку, Ленка взялась за весло и обернулась к «доходягам». – Женьки, можете не тропиться особо. Только по берегам смотрите – нас не пропустите.

– Не пропустим, – засмеялась Лесникова. – Мы тут пофоткаем. Может, смородиновых листов для чая нарвать? Вкусно.

Сабля хмыкнула:

– Вот-вот. Нарвите.

Дальше совсем лениво плыли. Почти и не гребли, теченье само несло, и довольно быстро. Машников почти не выпускал фотоаппарат из рук, все время щелкал. Речку снимал, облака, кувшинки, заросшие берега. И вот – напарницу. Обернется, щелкнет… и снова нацелит объектив на берег.

– Ну, ты предупреждай, когда снимаешь, – сняв очки, Женька сверкнула синими глазками. – Не хочу, чтоб некрасиво вышло.

– А ты всегда красивая, – не думая, бросил Машников. – Можешь не волноваться.

Сказал и даже ничуть не смутился, хотя на берегу, в поселке – постеснялся бы. Однако же здесь, на воде, совсем другие отношения складывались. Более простые, более честные. Никто друг перед другом не выделывался, даже Колька-Колян. Ну, тот может, просто побаивался Ленку.

– Правда, красивая? – синеглазка покусала губу, глядя в Женькину, уже покрасневшую от солнечных лучей, спину.

Ума Палата обернулся:

– Конечно! Хочешь, еще раз повторю?

– Хочу! – сверкнули глазища!

– Красива, красивая, красивая! Вот.

Напарница улыбнулась:

– А все говорят – тощая. И ты тоже такой же. Как Ленка нас зовет – доходяги.

– Ага, кто бы говорил, – рассмеялся Машников. – Ленка и сама-то…

– Вот она – точно красивая, – тихо промолвила синеглазка. – Только невезучая, да. Школу закончила, не поступила никуда. В десятый, в райцентр, не пошла… а в пищевой колледж уже набрали. Да и не хочет она в пищевой. Матери на работе помогает. Мать у нее почтальоном, сам понимаешь, какие там деньги. Дочь учить не на что – какой там десятый!

Ума Палата притих. Никто еще, не считая мамы, с ним так серьезно не разговаривал. На такие вот серьезные взрослые темы.

– Но Ленка вообще молодец, – продолжала Лесникова. – Все лето да осень – в лесу. Ягоды собирает, грибы – на сдачу. Так и живут. До весны денег хватает, а дальше в – долги. Да многие так. Хорошо, в магазине в долг дают, в тетрадку записывают. А потом должники с ягод отдают. Вот так и Сабля. Хотя, ей, конечно, учиться надо.

Совсем-совсем по-взрослому рассуждала Женечка, Машников, наверное, так и не смог бы.

– Женя, а тебе сколок лет-то?

– Тринадцать.

– Как и мне. А я думал – ты младше.

Женька поправила очки:

– Вообще-то, ей Дмитрий Иваныч, учитель наш, ну, который турист, обещал помочь. В педколледж устроить. Экзамены Ленка хорошо сдала. Да вот про Иваныча забыла. Или, постеснялась напомнить – она ж стеснительная.

– Кто?! Ленка стеснительная?!

– Да-да. Это она при нас такая боевая, а на самом-то деле…

В этот момент раздалась музыка. Такая, что, не захочешь, да услышишь – «Ду Хаст» немецкой группы «Рамштайн». Зазвучала откуда-то с носа… Жека поспешно вытащило рюкзачок, сматртик выхватил:

– Мама звонит! Мама… Алё! Ну, как ты?… Я хорошо, со мной все нормально. Да, да. На Светлом. С товарищами. Мам, хочешь, я тебе фотку пошлю? Ага… жди…

Ума Палата быстренько щелкнул себя на телефон, стараясь, чтоб только лицо в кадре было, а не, Боже, упаси, байдарка. Щелкнул, переслал… припал к смартфону ухом:

– Ну, как? Какая еще девочка? Ах, да… Да-да, симпатичная. Очень!

Ну, ведь, совсем забыл, что Женька – сзади!

С мамой хорошо так поговорили. Убрав телефон в рюкзак, Жека повернулся к напарнице:

– У меня мама хорошая. Красивая.

– Да я видела.

– Только невезучая… в личной жизни.