Тайна дела No 963

Мы, как водится, принялись вспоминать старых друзей, ту мою лондонскую зиму, рассказывать о себе исподволь, чтоб помочь войти в свой сегодняшний мир без недомолвок и неясностей. Алекс не скрывал, что по-прежнему не женат, холост ("не могу даже представить, чтоб рядом была одна и та же женщина"), все свободное время проводит на ипподромах ("лошадь, она требует больше внимания, чем жена, ее нельзя обмануть и потом попросить прощения"), живет по-прежнему в Лондоне ("я могу себе позволить все, но излишества меня раздражают, а я стараюсь сохранить философское спокойствие - это единственное, что стоит ценить"). Мы вспомнили Диму Зотова и его печальный, трагический конец, Люлю, темноглазую гречанку, попавшую после гибели мужа в психиатрическую клинику. Алекс и намеком не дал понять, что знает о моих приключениях трехлетней давности, и я не счел нужным скрывать их от него. Разумовский действительно не слышал ничего ("я давно не читаю наших газет и почти не включаю телевизор, разве что репортажи со скачек, не люблю лжи и подлости, а ими пропитаны все средства массовой информации, прости"). Мой рассказ он слушал внимательно, задавая иногда уточняющие вопросы. Недавние события в Вене встревожили его.

- Держись от этой истории подальше, Олег, - посоветовал он. - Поверь мне, я крутился в той среде, ты знаешь, лучше обойти их стороной.

- Кто-то должен, Алекс, начать... Люди должны объединиться, иначе, иначе мы потеряем так много в нашей сути, что последствия могут быть самыми ужасными.

- Я - эгоист, - прямо сказал Алекс. - Моя рубаха ближе к телу. Извини.

Мы еще долго говорили, потом я провел Алекса в "Днепр". Но перед этим Разумовский попросил сводить его на Владимирскую горку, он постоял у края обрыва, за которым начинались заднепровские дали, помолчал.

- Я хотел бы хоть на минуту заехать в Батурин, - сказал Алекс, когда мы пришли к гостинице. - Но Елена Игоревна сказала, что это невозможно. Да?

- Я постараюсь помочь тебе.

- Спасибо, Олег.

Алекс Разумовский не выиграл гонку, был третьим, но и это свидетельствовало о его высоком классе. Поражение и в малейшей степени не расстроило его.

- Я получаю удовлетворение от самой скачки, это самое важное. В моем возрасте лезть из кожи, чтоб всегда быть первым на финише, по меньшей мере, глупо, - объяснил он свою реакцию на результат состязаний.

Мне удалось договориться с соответствующей организацией, и мы отправились в Батурин, к родовому гнезду Разумовских, и Алекс закаменело стоял у бедствующих дворцовых колонн, впитывая в себя воздух, землю, старые кирпичи, картины давно ушедшей жизни. Он взял на прощание горсть земли, предварительно испросив у меня разрешения, бережно завернул ее в чистый льняной новый платок с вензелем "А.R." и спрятал во внутренний карман пиджака.

Мы условились встретиться в Сеуле.

15

В тот вечер, когда я проводил Алекса в аэропорт Борисполь, позвонили из Швейцарии.

- Мистер Романько? - осведомился незнакомый голос.

- Я слушаю вас.

- Здесь Мишель Потье, из Женевы.

- О, Мишель, добрый вечер! Я рад вас слышать!

- Да, мистер Романько, я тоже, и у меня для вас есть новость. Я, кажется, нашел искомое и вскоре готов буду дать формулу прочтения этого препарата. Я просто потрясен, это какой-то невиданный ускоритель - он превращает организм в машину без сбоев, а сам быстро улетучивается из крови. Это чудовище способно сожрать спорт, если только не вырвать его с корнями! Вы понимаете меня, Олег?

- Конечно, Мишель.

- Как вы думаете, не стоит ли мне поставить в известность медицинскую комиссию МОК, тем паче, что принц Александр де Мерод мой добрый знакомый и коллега?

- Просто необходимо!

- Хорошо, я так и сделаю, и предварительно предупрежу их о имеющейся опасности. Ведь Игры в Сеуле, как говорится, на носу. Успеть бы только! В случае, если мы опоздаем и кто-то, кто уже сегодня живет этим препаратом, победит, допинг будет распространяться по свету с быстротой чумы. Ведь сколько есть людей, готовых безоглядно употреблять чудодейственные таблетки, чтоб наращивать мышцы, ускорять процессы тренировки и побеждать - от чемпионатов колледжей до первенства мира и Олимпиад. Это чудовищно, но это - правда...

- Вы не собираетесь в Сеул, Мишель?

- Это будет зависеть от результатов моей работы. Да, забыл сказать главное: последствия злоупотреблений этим препаратом ужасны. Ужасны! Я уже вижу это собственными глазами на подопытных животных. Не стану даже описывать их страданий.

Мы поговорили еще несколько минут: новости уже были известны, планы на будущее - тоже, и напряжение, вызванное неожиданным звонком Потье, заметно спало. Во всяком случае, я почувствовал, как замедлились удары сердца.

Я уже совсем собрался сказать Мишелю "Гуд бай", когда Потье после некоторой паузы, как-то неуверенно, словно бы боясь чем-то обнадежить меня или наоборот разочаровать, спросил:

- Знаете, Олег, я решил проверить мою методику на одном из тех волос, ну, помните, вы передали вместе с таблетками через мистера Дональдсона... Алло, вы слышите меня?