Тайна дела No 963

- Я слышу вас, Мишель, - как можно равнодушнее сказал я, и, прижав телефонную трубку к уху плечом, привычно нашел двумя пальцами правой руки пульс - кровь буквально клокотала в вене. Нет, что б там не утверждали, но неприятность мы улавливаем еще до того, как осознаем ее.

- Так вот... нет, я пока не готов утверждать стопроцентно, поймите меня правильно, возможно, мне вообще не стоило бы заранее и говорить об этом, но кажется, я обнаружил в присланном вами волосе следы этого вещества...

У меня перехватило дыхание. Было такое ощущение, будто я лечу в пропасть. И хотя тогда, передавая эти три или четыре волоска Мишелю, я посмеивался над собственной подозрительностью, да что там посмеивался мне было стыдно, что я мог заподозрить владельца волос. Но что-то подтолкнуло меня на этот шаг, какаято смутная догадка, выстроившаяся помимо воли в результате сложения самых противоречивых, мелких и значительных фактов, руководила моими действиями. Если б меня застали тогда в раздевалке, что под главной трибуной Пратера, открывавшего металлическую дверцу шкафчика под номером 17 и буквально впившегося взглядом в чистую, белую полочку, отыскивая волосы человека, минуту назад покинувшего помещение, я не нашел бы, что сказать, чем объяснить свое поведение. Но я обнаружил несколько длинных, как у девушки, светлых волос. Именно о них и допытывался сейчас Мишель.

- Хелло, Олег, вы слышите меня?

Я молчал, не в силах произнести, нет - выдавить из себя хоть слово.

- Мистер Романько? Хелло! Куда вы пропали?

- Я слышу вас, Мишель...

- О, слава богу, я подумал, что нас прервали. Так вот я повторяю обнаружились следы фитостерона в волосе. Вы знаете, кому принадлежит он? добивался Потье.

- Знаю, Мишель, - признался я и поймал себя на мысли, что куда лучше б было и не догадываться об этом.

- О, тогда это меняет дело! А не могли бы вы добавить небольшую порцию его мочи, ну, хотя бы столько, сколько обычно нужно на допинг-контроль? Впрочем, извините, я, кажется, расфантазировался... Это помогло бы мне сравнить результаты двух анализов... Извините. Впрочем, не будем спешить с выводами, не правда ли, Олег, я мог ведь и о_ш_и_б_и_т_ь_с_я_! - Последняя фраза и тон, коим Потье брал обратно свое заявление, красноречивее всяких признаний засвидетельствовали, что Мишель Потье, этот славный, чуточку застенчивый и осторожный человек, догадался, что его открытие ударило меня в самое сердце, и ему стало не по себе от причиненной мне боли.

- Спасибо, Мишель. Я буду с нетерпением ждать окончательных результатов и уж тогда мы с вами сделаем правильные выводы. О'кей?

- Конечно, Олег, никогда не следует паниковать заранее, как, впрочем, и спешить радоваться. Это я говорю самому себе, потому что у меня, наверное, как говорят, в зобу дыханье сперло, когда... когда я наткнулся на искомое. Но вы должны меня простить, Олег, я - ученый...

- Дорогой мой Мишель, я вам искренне благодарен за труд, нелегкий труд, коим я обременил вас...

- Ну, что вы, Олег, ведь это так интересно - искать и, черт возьми! находить!

- Мишель, - сказал вдруг я, ослепленный возникшей мыслью-догадкой. Мишель, будьте предельно осторожны, ни единого намека в прессе, да и мне, пожалуй, не звоните - лучше напишите. У нас говорят: береженого бог бережет.

- Спасибо, Олег. Я так и поступлю. А вашему другу из Лондона, мистеру Дональдсону, можно доверять?

- Полностью, Мишель. Но давайте условимся, что первичную информацию вы отдадите мне, это позволит связать многие разрозненные нити в одну и выйти на искомый результат. Вы не возражаете?

- Согласен. В конце концов, это ваша находка и авторское право за вами. Извините за шутку. Всего доброго!

16

Наступили первые дни августа, а мои сеульские дела, как ни странно, находились в подвешенном состоянии. Поначалу события развивались, как и положено в таких случаях: была послана предварительная аккредитация, внесен соответствующий долларовый залог, меня поставили в известность, что жить буду, как и остальные советские журналисты, за исключением электронщиков, в олимпийской деревне прессы, что примыкала к главной олимпийской деревне и находилась в двух шагах от Олимпийского парка. Я накапливал досье на наиболее вероятных победителей, анализировал состояние дел в том или ином виде спорта, записывал на магнитные ленты сведения о предыдущих Играх, кои могли понадобиться в Сеуле, - словом, занимался рутинной подготовительной работой. Без нее трудно рассчитывать на серьезные материалы, какой бы новый фактаж не давала сама Олимпиада.