Тайна дома №12 на улице Флоретт (СИ)

Он указал на стену у арки — та и правда держалась на одном не очень-то честном слове. Джаспер вдруг подумал, что она может рухнуть, если он просто прикоснется к любому из камней пальцем…

Джаспер, Китти и констебль Дилби вернулись к развилке. Двинулись по правому тоннелю.

Мальчик вглядывался в темноту впереди. Внутри поселилось отчетливое ощущение, что они уже близко… вот только близко к чему?

— Ой! — Констебль остановился перед бесформенной грудой, лежащей на проходе.

Он поднес фонарь к этой груде, и они различили в ворохе черного с вьющимся узором платья и уродливой мятой кожи лицо… похожее на маску, женское лицо с закрытыми веками, впавшим носом и приросшей на краю лба копной каштановых волос.

— Это миссис Тирс, — сказала Китти, узнав в этом тошнотворном «тряпье» соседку. — Мама Уилли и Джейки. — Вернее, ее…

— Да, очередная сброшенная шкура, — кивнул Джаспер. — Теперь мы знаем, кто сторожит Полли. Гасите фонарь, мистер Дилби. Она не должна нас увидеть…

Фитиль погас. Джаспер, Китти и Дилби пошагали дальше в темноте.

Тоннель не был длинным, и вскоре впереди замаячил тусклый свет.

Племянник доктора Доу закусил губу.

«Кажется, мы нашли Полли, — подумал он. — Пожалуйста, будь жива!»

Вскоре они увидели еще одну арку. Свет тек из проема.

Подкравшись к нему, они осторожно выглянули.

Тоннель упирался в довольно большой подземный зал. В его центре, подсвеченный керосиновой лампой на полу, стоял стул, на котором сидела Полли. И стул, и все ее тело, словно парковую ограду, оплела собой большая мухоловка: лозы обвились вокруг горла девушки, охватили ее грудь и пояс тугими петлями. Голова пленницы скрывалась в раскрытой пасти мухоловки почти на половину, бурая слюна текла по лицу Полли. И все же племянница миссис Трикк была жива! Она чуть заметно покачивалась, ее грудь тяжело вздымалась…

Джаспер отстранился и поманил спутников за собой. Они отошли вглубь тоннеля и принялись обсуждать план действий. Плана не было…

— Что же делать? — прошептала Китти. — Если мы попытаемся приблизиться, она просто задушит Полли или отгрызет ей голову!

В голове самого Джаспера вдруг что-то щелкнуло. Внутри будто кто-то злобно и самодовольно усмехнулся.

— У нас есть идея, — сказал он.

— У нас? — удивился Дилби.

— У меня, — исправился Джаспер. — У меня есть идея. Но вам она не понравится.

***

Столько эмоций и, что важнее, столь резких перепадов эмоций Бенни Трилби не испытывал даже в тот памятный день, когда он брал интервью у владельца «Цирка семьи Помпео» господина Горация Помпео в несущейся по рельсам тележке на смертельных горках. Или когда он брал другое интервью — у безумного ученого Даргефуля, известного также, как доктор Аффективник, который изобрел концентрированные сыворотки эмоций и ставил свои опыты на людях. Даже когда Бенни задавал доктору вопросы для статьи, будучи притянутым к хирургическому столу ремнями, а безумный доктор по очереди вводил ему «Радость-12», «Сомнения-9» и «Отчаяние-27», он не испытывал того, что испытывал сейчас, наблюдая за разворачивающимся кошмаром на пустыре у канала.

Это уже не было просто «сюжетом». Даже такой обычно безразличный ко всему и вся человек, как ведущий репортер «Сплетни», не мог хладнокровно наблюдать за происходящим. Сидя в своем летательном аппарате на крыше ближайшего к пустырю дома, он с ужасом глядел на то, как монстр выхватывает горожан из толпы одного за другим, а затем отправляет их в свою пасть. Бенни с содроганием смотрел, как чудовищные клыки разрывают тела еще живых людей, как кровь стекает по огромной пасти, и не мог заставить себя опустить взгляд, не мог заставить себя отвернуться.

На миг его даже посетила мысль, что он должен что-то предпринять, но он тут же напомнил себе, что попросту ничего не может сделать: у него не было ни оружия, ни представления, как остановить монстра, ни той самой жилки, которая заставляет человека очертя бросаться в самое пекло, чтобы кого-то спасти. А еще он боялся. Будь на его месте те же Хатчинс или Уиггинс, обладающие менее крепким желудком, их несомненно ждали бы куда более неприятные последствия от наблюдения за происходящим — зловонные, постыдные последствия, которые в репортерской среде назывались «дырявая чернильница» и «разобедаться».

Пока что, несмотря на приступы тошноты, обед оставался внутри (хорошо, что Бенни обедал очень давно), но на всякий случай он все же проверил седушку кресла под собой: «чернильница» все еще была не дырявой…

Когда под звон тревожных колоколов прибыли темно-синие фургоны, Бенни, поймал себя на том, что впервые в жизни рад появлению полиции.

«Ну вот, теперь тебе точно не поздоровится, зеленая тварь!» — подумал он, глядя, как вооруженные до зубов констебли взялись за дело. И каков же был его ужас вперемешку с недоумением, когда один за другим они опустили оружие и присоединились к безвольной толпе.

— Стреляйте… — забубнил он. — Что же вы делаете?..