Тайна дома Морелли

Губы были горячими, влажными. На вкус они оказались солеными из-за слез, катившихся по щекам. Джим попытался отстраниться, но уперся в столешницу. Деваться было некуда. Длинные девичьи руки обвились вокруг него, как гибкие змеи. Он чувствовал себя беззащитным.

«Чего ты ждешь, дружок? – раздался голос в голове. – Такая юная и так тебя хочет».

– Элизабет…

– Это всего лишь поцелуй, Джим, – пробормотала она.

– Да простит меня Бог.

21

Сделав все возможное, чтобы Роберт пришел в себя, Алан попытался выяснить, что же все-таки случилось, но пастор мало что помнил. Пришел в церковь, увидел какого-то человека, тот с ним заговорил – вот и все, что удалось вытянуть. А потом человек внезапно исчез, вентилятор больше не крутился, и воздух уже не был таким густым. Пастор дышал с трудом, в груди что-то болело. А затем он увидел Алана, услышал его голос, ощутил прикосновения рук. Алан уложил его на пол и налил стакан холодной воды, чтобы привести в чувства.

Нащупывая у пастора пульс, доктор в двух словах рассказал про Дэнни. Роберт слушал его с таким видом, будто весь мир летит в пропасть.

– Дэнни Колеман?

Он смертельно побледнел, ему показалось, что он вот-вот снова потеряет сознание. Алан испугался.

– Его только что отвезли в больницу Портленда и…

Роберт слышал его словно издалека. Алан доставил его домой, потребовал немедленно улечься в постель и пообещал навестить на другой день, категорически запретив волноваться. А сейчас Роберт ехал в сторону Портленда. Всего сорок миль отделяло его от возможной катастрофы, но это едва ли его волновало.

«Найдите связь между всеми людьми, с которыми в последнее время произошло нечто необычное». – Он отчетливо помнил каждое слово госпожи Вудс. И главное, знал ответ.

Подъехав к стоянке, Роберт не стал парковаться, как обычно, поближе к выходу. Оставил машину на первом же свободном месте и вошел в одну из боковых дверей. Справа на стене висела схема больницы, на которой различными цветами были обозначены отделения. Он отыскал педиатрическое. Сердце колотилось, как бешеное, но чем выше он поднимался в лифте, тем спокойнее становилось у него на душе: абсурдность ситуации сказывалась на его рассудке неожиданным образом.

Вот и второй этаж. На стенах коридора, выкрашенного в различные оттенки голубого и розового, изображались домики с садами, семья, держащаяся за руки… В глубине отделения – сестринский пост, освещенный желтой лампочкой, за ним молоденькая медсестра. Роберт собрался было спросить, в какой палате лежит Дэнни, как вдруг кто-то взял его за руку и решительно потянул за собой.

– Роберт, ты не можешь… не можешь. – Лорна Колеман с такой силой вонзила пальцы в его предплечье, что он чувствовал ее ногти сквозь шерстяной свитер.

Она едва могла говорить. Волнение душило ее. В свободной руке – бумажная салфетка. Все лицо в поплывшей косметике, размазанной туши и слезах. Светлые волосы убраны в высокий хвост. Лорна Колеман показалась ему моложе, чем в воспоминаниях. Да, изредка он ее вспоминал, чего греха таить. Но только изредка.

– Что случилось?

– Не знаю! – воскликнула она. Посмотрела в обе стороны коридора и легонько подтолкнула Роберта в сторону одной из палат, которая, по счастью, пустовала. – Тебе нельзя здесь оставаться. Пол поехал за родителями, они будут здесь с минуты на минуту. Ты не должен так со мной поступать. Только не сейчас, умоляю тебя.

– Лорна, говори, что произошло. Я не уйду отсюда, пока не увижу Дэнни. Мне плевать на то, что твой муж здесь.

Лорна заплакала еще горше. Она уселась на одну из пустых кроватей и в отчаянии закрыла руками лицо.

– Я правда не знаю! Дэнни… Вчера все было хорошо, но, когда я пришла его будить, он не разговаривал. Его как будто подменили!

Роберт провел рукой по лбу и несколько тоскливых мгновений размышлял, как вести себя в сложившейся ситуации. Лорна на глазах теряла остатки здравомыслия. Она раскачивалась, упершись локтями в колени, глаза безумно метались туда-сюда, слово ища выход из этого безумия.

– Ему сделали анализы, – продолжала она. – Но ничего не нашли. Врач спросил то же, что и доктор Фостер: не было ли у мальчика травмы, чего-то такого, что могло бы его заставить погрузиться в себя. Я рассказала про смерть Пенни. Врач сказал, что причина может быть в этом: когда в жизни ребенка, особенно возраста Дэнни, случается что-то травмирующее, боль от потери держится очень долго. Нет, этого не может быть… С Дэнни все было в порядке. Клянусь, с ним все было хорошо!

– Поверь, это никак не связано ни с болью, ни с травмой, которую он пережил из-за смерти той девочки. Лорна, у нас в Пойнт-Спирите что-то происходит.

Она вытаращилась на него, разинув рот. На мгновение Роберту показалось, что она того и гляди выскочит из палаты и побежит по коридору, вопя что есть мочи. Лорна была импульсивна и чересчур усердно копалась в собственных чувствах: типичная женщина с обустроенной жизнью, принесшая мечты в жертву ради создания идеальной семьи.

– Лорна, – начал он, опускаясь перед ней на корточки. – Ты должна выслушать меня очень внимательно. И главное, ты должна мне поверить.