Тайна Древнего Лика

Ужинали не спеша. Вячеславу Андреевичу приходилось иметь дело с дедом Тарасовым, и он знал, что если уж тот пришел — так всерьез и надолго. Дед ел мало, зато вовсю дымил «Примой», то и дело покашливая и потирая впалую грудь. Был он сухощав и редковолос, но вовсе не казался развалюхой, а смахивал на этакого удалого старичка-боровичка из советских фильмов-сказок. И одет он был не в какую-нибудь рухлядь, а во вполне приличную, хотя и выцветшую камуфляжную военную форму. Грузный, похожий на борца-тяжеловеса Вячеслав Андреевич оставался в «городских» рубашке и брюках, тоненькая тетя Лена переоделась в домашний халат, а Сережа был в футболке и джинсах — универсальной одежде не первого уже поколения молодежи любой, наверное, страны.

— Ты, Сярега, картоху-та с грибам наворачивай, а не просто так, — сказал дед Тарасов, откинувшись на старом венском стуле и попыхивая «Примой». — Грибы-та нашенские, сам собирал, сам готовил.

Сережа нанизал на вилку солидный скользкий кусок груздя, осторожно попробовал. Да-а, это было вкусно!

— А мы пойдем за грибами завтра, — сообщил Вячеслав Андреевич и вытер платком испарину с покатого, с глубокими залысинами лба. — Лена у нас тоже в этом деле дока.

— Ну, дока не дока, а десятка два вагонов за свои годы насобирала, — улыбнулась тетя Лена, аккуратно очищая от скорлупы сваренное вкрутую еще в Твери яйцо. — И с груздями дело имела. Хорошие у вас грузди, Василь Василич.

— Ну так! — дед Тарасов победно выпустил струю дыма в потолок, распахнул ворот камуфляжа. Водочка, она свое брала, распаривала душу и тело. — Места здеся богатые, хошь косой коси. За грибам — эт хорошо. Хошь туда можно, — он махнул рукой с сигаретой в окно за спиной Вячеслава Андреевича, — хошь туда, — рука мотнулась в сторону приоткрытой в сени двери. — Тока к Лихой горке не забирайтеся, я всех городских предупреждаю. Наши-та и так не ходють, калачом не заманишь.

— Почему? — спросил Сережа, оторвавшись от груздей, а Вячеслав Андреевич перестал хрустеть свежим огурцом.

Дед потер седую щетину на подбородке и многозначительно поднял палец:

— Нехорошее место. Не выдумал, от стариков слышал, а те — от других стариков. Древняя история. Плясни, Андреич, еще чуток, и я расскажу.

— Только уже без меня, — предупредил Вячеслав Андреевич. — Душно… Я лучше пепси-колы племянниковой. Или, вон, компота.

— Канпота так канпота, — легко согласился катьковский старожил. — Ну, таперя, как грится, за всеопчее наше здоровьице!

Выпив и занюхав водку рукавом камуфляжа, дед приступил к рассказу. Тетя Лена возилась в сторонке с какими-то пакетами, что-то там пересыпала и перекладывала. Вячеслав Андреевич, устроившись вполоборота к столу, рассеянно смотрел в окно на наливавшуюся темнотой кромку недалекого леса. А Сережа слушал с интересом.

Было это дело, говорил дед Тарасов слегка заплетающимся языком, во времена тверского князя Михаила Ярославича. («Ну, который теплоход таперя, по Волге ходит, «Михаил Ярославич», мученик святой», — пояснил дед.) Разбитый московскими войсками, он с остатками дружины укрылся здесь, в дальнем лесном уголке своих владений, намереваясь пробираться в Литву за помощью. Чтобы потом напасть на Москву и в пух и прах разнести спесивых москвичей. Дружина стояла в одной из местных деревень, из тех, что сгинули теперь с лица матушки-земли, готовилась к дальнейшему походу в литовские пределы. Опасаясь преследования московитов-московитян, князь пустил по окрестностям дозоры. И вот один такой дозор забрел на Лихую горку. Только тогда ее еще не называли «Лихой» — был это безымянный холм у слияния двух ручьев. «Точнее, это сейчас ручьи, — поправился дед Тарасов, — а тогда были целые речки, навроде Осуги, Поведи, а то и Тверцы». Там, на том холме, когда-то располагалось древнее, времен волхвов, языческое святилище («Капище», — вставил Вячеслав Андреевич, все внимательнее вслушиваясь в размытую речь нового Бояна), а потом, при новой вере христианской, идолов скинули, святилище развалили. Одним словом, все как при революции или перестройке, будь они неладны, вместе с лысым Ильичом и лысым меченым Мишкой.

— Правильно, — сказала тетя Лена от своих пакетов. — Наш силикатный чуть ли не три года простаивал, люди ни черта не получали.

— Так вот, — покивав согласно, продолжал дед Тарасов, — взошли они на горку, чтобы осмотреться — трое их было али четверо… и пропали.

— Что значит пропали? — недоверчиво осведомился Вячеслав Андреевич. — Исчезли? Сквозь землю провалились?

— Да так вот и пропали. Провалились ли, исчезли… — Дед пожал узкими плечами. — Не знаю. То есть, не все пропали, один остался, который на горку не ходил. Прибежал к князю, так и так, грит, бяда. Ну, снарядили туда отряд, все там облазили, нашли пустошь подземную…

— Ага, — кивнул Вячеслав Андреевич. — Нашли-таки.

— Так пустошь же, — стараясь твердо выговаривать слова, со значением сказал дед. — Пус-тошь. Пустое, значить, место. Навроде подземной пирамиды. Так никого и не отыскали. Оттого и горка — Лихая. Лихо, то есть — бяда. Уничтожили идолов — вот они и отомстили.