Тайна двух океанов

— Какая масса вещей у вас у пояса, — проговорил он, внимательно перебирая топорик, кортик, запасной ручной фонарь; он потрогал сетку пружинного сачка, открыл патронташ со щитком управления, заглянул во все его щели, под крышку, потом отстегнул электрические перчатки, растянул их и тоже посмотрел внутрь. — Можете себе представить, я ни разу не выходил из подлодки! Все некогда. Хозяйство, мелочи, выдачи, ордера, расписки… Эх, жаль! Кончится поход, а я так и не пополощусь в океанской водичке.

Разговаривая, он ходил вокруг Горелова, пристально осматривая со всех сторон его скафандр.

Чуть прищурив глаза, Горелов следил за ним, за его руками, за простодушным лицом, потом сказал:

— Очень захотелось бы, нашли бы и время. Много любопытного увидели бы.

Крутицкий кончил обряжать зоолога и поднял шлем над Гореловым.

— Разрешите, товарищ интендант.

— Пожалуйста, пожалуйста… — заторопился Орехов и улыбнулся. — А где экскурсионный мешок товарища военинженера? Ага, вот этот! Интересно.

Он открыл экскурсионный мешок, с веселым любопытством пошарил в нем рукой, вынул из его карманов разные мелкие экскурсионные инструменты, перебрал их и положил на место.

— Ну, тут я ничего не понимаю… Это уже по научному ведомству… Кончили, Крутицкий? Приходите скорее. Мы будем ждать вас в складе.

Помахав приветственно руками, комиссар и Орехов вышли из камеры. Крутицкий в последний раз тщательно осмотрел одетые в металл фигуры, удовлетворенно кивнул головой и тоже вышел. Через минуту послышалось глухое журчание: вода начала заливать камеру.

Не успели экскурсанты отплыть и нескольких километров от подводной лодки, как Горелов с досадой сообщил зоологу, что фонарь у него на шлеме потух.

— Разрешите, Арсен Давидович, вернуться на подлодку и исправить фонарь. Без него не рискую отправляться с вами. Я вас очень прошу, Арсен Давидович: займитесь пока работами здесь, недалеко от подлодки. Я мигом слетаю туда, исправлю фонарь и вернусь к вам. Можно?

После минутного колебания зоолог согласился, вызвал центральный пост и сообщил о происшествии. Крутицкий получил из центрального поста распоряжение подготовить выходную камеру к приему Горелова.

Через пятнадцать минут Горелов уже опять выходил в океан. Повреждение фонаря было пустяковое: стерженек кнопки на щитке управления был погнут, вероятно, неосторожным движением самого Горелова, и произошло разъединение. Фонарь вновь ярко горел в то время, когда Горелов выходил из камеры на откидную площадку. Но едва он ступил с нее в черноту глубин, как свет опять погас. Однако на этот раз Горелов никому об этом не сообщил. В непроницаемой тьме он тихо оплыл вокруг подводной лодки, чуть касаясь рукой ее обшивки, подплыл к корме и нащупал отверстие центральной ходовой дюзы. Осторожно, стараясь не задевать металлом своего рукава металл дюзы, Горелов просунул руку в ее выходное отверстие. Рука до плеча погрузилась в еще горячую камеру сжигания и долго производила там какую-то утомительную работу. Наконец, так же осторожно, как и прежде, Горелов вытащил из камеры руку. В ней находился небольшой кубический ящичек.

Повозившись немного, Горелов снял с него нечто вроде плотного металлического футляра и отбросил его в сторону. Теперь в руках Горелова остался знакомый ящичек с бугорками, кнопками, шишечками, с прикрепленными к нему в согнутом виде длинными стерженьками и мотком тонкой проволоки. Горелов положил ящичек в карман экскурсионного мешка, запер мешок, забросил его за спину и поплыл обратно, к месту, где недавно висела откидная площадка у выходной камеры. Здесь на его шлеме ярко вспыхнул фонарь, после чего, непрерывно вызывая зоолога, Горелов понесся в темноте глубин, среди загорающихся то тут, то там разноцветных огоньков подводных обитателей…

^*_*

^*

Группа из четырех человек неслась на восток. Экскурсия протекала без того оживления, веселого азарта, смеха и шуток, которыми всегда сопровождались раньше такого рода научные вылазки из подводной лодки. Даже жизнерадостный Павлик молчаливо работал у дна, ограничиваясь короткими репликами и деловыми вопросами. Горелов почувствовал какую-то особую атмосферу сдержанности, даже некоторой холодности, окружающей его на этот раз. Он тревожно насторожился, не переставая, однако, внешне проявлять свое удовольствие от прогулки и радость при удачных находках. По мере того как шло время, он все больше увлекался охотой, главным образом за рыбами, неутомимо гоняясь за ними и удаляясь нередко то вперед, то назад, то вверх на такое расстояние, что спутники теряли его из виду и зоологу приходилось напоминать ему о необходимости соблюдать строй.

— Да вы бы посмотрели, Арсен Давидович, какой чудесный экземпляр Стомиаса попался мне! Без длинного придатка под нижней челюстью!

— Вот как! Интересно, конечно, — сдержанно отвечал зоолог. — Все же прошу вас не уплывать далеко. Будьте хладнокровны.