Тайна ее сердца

Гриффин удивленно заморгал и сделал шаг назад.

— Поговорить? Со мной? В… — Его взгляд перекочевал на медные часы на каминной полке. — В половине первого ночи? Мэггс, ты ведь несколько лет меня избегала.

Мэггс судорожно сглотнула.

— Ты заметил.

Гриффин округлил глаза.

— Что моя сестра пишет письма моей жене чаще, чем мне? Что отклонила полдюжины приглашений приехать в гости? Что не перемолвилась со мной и парой слов, когда приехала поздравить нас с рождением сына? Я не настолько глуп, Мэггс.

— О… — Мэггс не знала, что на это ответить. Она могла лишь смотреть на свои пальцы, теребящие прицепившуюся к платью нитку.

Гриффин откашлялся.

— Геро сказала, что я должен дать тебе время. Она ошибалась?

— Нет. — Мэггс собралась с духом и подняла голову. Она вела себя как настоящая трусиха. Но так дело не пойдет. — Геро настолько умна, что это сводит меня с ума.

Гриффин криво усмехнулся:

— Это верно.

— Прости, что вела себя так глупо, — тихо произнесла Мэггс.

— Это сейчас ты ведешь себя глупо, — почти раздраженно отмахнулся Гриффин. — Нет нужды передо мной извиняться.

У Мэггс перехватило дыхание, и слезы обожгли глаза. Ну почему Гриффин такой милый? И почему она предпочла прервать с ним всяческое общение?

Она улыбнулась сквозь слезы и опустилась на обитый бледно-желтой тканью диван.

— Давай поговорим.

Гриффин с подозрением посмотрел на сестру.

— Мэггс?

Но в ответ Мэггс лишь похлопала по сиденью рядом с собой.

Гриффин прищурился, взял стул с высокой спинкой, поставил его напротив сестры и сел. Очевидно, Мэггс подняла его с постели. На нем был темно-синий халат и домашние туфли. Не хватало лишь мягкой шапочки на голове, как у Годрика. Как и большинство мужчин, носящих парик, Гриффин предпочитал коротко стричься.

— Итак, — протянул он, — что такое важное заставило тебя вытащить меня из постели? Из очень теплой постели?

Мэггс покраснела. Несмотря на то что представители высшего света в большинстве своем спали в отдельных покоях, у нее сложилось впечатление, что Гриффин и Геро предпочитают не придерживаться этого правила.

Мэггс судорожно вздохнула.

— Я хочу знать, почему Годрик на мне женился.

Лицо Гриффина вдруг стало абсолютно непроницаемым, но прежде чем он успел произнести хотя бы слово, в дверях появилась Геро. Она куталась в бледно-зеленую шаль, а ее прекрасные рыжие волосы каскадом рассыпались по плечам.

— Мэггс? Что случилось?

Гриффин тотчас же поднялся со стула и подошел к жене. Он наклонился к ее уху, что-то прошептал и коснулся ее щеки с той нежностью, которая говорила о его любви красноречивее всяких слов.

Мэггс закусила губу, внезапно ощутив зависть. Нет, она, конечно же, желала брату огромного счастья. Просто ничего подобного у них с Годриком никогда не будет.

Мэггс поморщилась, точно от боли. У нее были друзья, богатство и привилегии, ее любили родные. И, возможно, если она заставит Годрика передумать, у нее будет ребенок.

Неужели она не может быть счастлива от того, что имеет все это?

Геро кивнула мужу, а потом улыбнулась Мэггс и помахала рукой.

— Извини, — одними губами произнесла Мэггс.

Геро еще раз кивнула и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

— Итак, — спросил Гриффин, вновь опускаясь на стул, — что такого сделал Годрик, что ты решила задать мне подобный вопрос?

Вот теперь Мэггс поняла, что брат использовал это небольшое отступление, чтобы собраться с мыслями.

Она не собиралась рассказывать Гриффину, что Годрик отказался скрепить их брак плотскими отношениями. Кроме того, она прекрасно видела, что брат всячески пытается уйти от ответа.

— Годрик ничего не сделал, — холодно ответила Мэггс, а когда Гриффин с подозрением прищурился, вздохнула. — Он вел себя идеально. Но я здесь вовсе не поэтому. Я хочу знать, каким образом ты заставил его на мне жениться.

Брови Гриффина взлетели вверх.

— Заставил?

— Он сказал, что у него не было выбора. — Мэггс сцепила лежащие на коленях руки, в попытке унять боль, вновь пронзившую сердце при воспоминании о словах мужа. — Почему?

Гриффин вздохнул, запрокинул голову и закрыл глаза. Мэггс даже испугалась, что он вовсе откажется разговаривать.

Но потом Гриффин открыл глаза, и Мэггс увидела, что они горят любовью.

— Ты была так сломлена, Мэгги. Так убита горем, что я испугался, как бы ты не лишилась рассудка. — На скулах мужчины заиграли желваки. — Кроме того, ты носила под сердцем ребенка.

Мэггс вспыхнула и отвела глаза. Охватившие ее стыд и смущение были настолько сильны, что она едва не пропустила мимо ушей следующие слова брата.

— Если бы твой любовник не умер, я убил бы его сам.

Мэггс посмотрела на брата, и ее рот открылся от изумления.

— Гриффин! Роджер был хорошим человеком. Мужчиной, которого я любила и который любил меня…

— Он соблазнил мою юную сестру и наградил ее ребенком. — В зеленых глазах Гриффина вспыхнул гнев. — Я понимаю, ты любила его, Мэггс, но не жди, что я растаю от умиления. Он не должен был трогать тебя.

— Мы бы поженились, если бы его не убили, — гордо произнесла Мэггс, а потом уже более рассудительно добавила: — И, кроме того, не тебе его обвинять.