Тайна Элизабет

Но она пересилила себя и, с большим трудом открыв тяжелейшую дверь, все же предстала перед ним, немедленно растворив холодящий потусторонний страх в вечной любви. Он стоял немного в сторонке в своем любимом коричневом камзоле и смущенно улыбался, будто извиняясь за то, что теперь не может докучать ей своими отягощающими переживаниями и нежностью. Слезы горечи ручьем полились из ее глаз, и растроганная Элизабет мигом кинулась к нему в объятия. Он обхватил ее своими нежными и мягкими руками, осторожно прижав к своему упитанному телу, отчего осиротевшая девушка сразу почувствовала этот обволакивающий, знакомый с самого раннего детства пряный и немного горьковатый аромат, жадно вдыхая который всегда было так приятно уткнуться в его широкую грудь и шелковистую бороду, находя там блаженное умиротворение. Посмотрев на него вблизи, она увидела удивительно красивый ажурный рисунок радужки серых глаз и даже смогла разглядеть тоненькие полоски между крошечных пор на гладкой коже его носа и лба – настолько детализированно все было видно даже при тусклом свете масляных ламп, ведь в реальности она никогда не замечала таких мелочей. Смущенный Альберт в ответ все еще нерешительно улыбался, хотя его глаза постепенно тоже увлажнились:

– Как ты тут без меня? – мягко спросил он, вытирая рукой мокрые щеки прижавшейся дочери.

– Папа…

* * *

Время не шло и не текло – оно словно летело, но обескураженный и чрезмерно рассудительный Томас снова не мог определиться дни напролет. Снова слишком многое стояло за его решением. Да и как убить совершенно невинного человека? А если тысячу или сто тысяч? А если вся эта история про такое продвинутое Совершенное общество – не более чем очередная больная выдумка, коварный обман? Между тем, как и при приглашении Альберта вступить в Высший совет, он сомневался, был ли у него на этот раз выбор в принципе. Скорее всего, неглупые Прокуратор и Калица просто выжидали, когда он осмысленно придет к нужному для них решению и начнет действовать по собственной воле. Если же он откажется, то его наверняка попробуют принудить грубой силой или подлым шантажом. Если и это не поможет, то его ждет неизбежное уничтожение. Разве это выбор?

Тем временем, сдержанный Калица начинал потихоньку терять свое титаническое терпение и все чаще устраивал неожиданные встречи Томасу, который старался всеми возможными способами его умело избегать. Нервничающего канцлера можно было понять, ведь стонущий город все еще был заперт, а панические настроения грозили в самое ближайшее время превысить критическую планку, и тогда уже никто ничего не сможет контролировать и весь проект «Селеция» окажется под угрозой. Отчаянные селяне все чаще начали пробовать объединяться, чтобы совместно противостоять надвигающейся катастрофе: если кормящих королевство крестьян в самый разгар весны не отпустить, то уже в конце лета начнется гарантированный голод, а до следующей весны уже мало кто доживет. Все это отчетливо понимали, но никто в замершем замке не действовал. Ситуация находилось в абсолютно подвешенном состоянии и потому напряженная обстановка накалялась с каждым днем.

Даже привычно веселый ужин у короля превратился в скучное сборище поникших страдальцев. Все собравшиеся, даже самые близкие, просто молча и понуро ели в недоумении из-за вечной подавленности Томаса Первого, который, якобы, без устали пекся о благополучии всего народа объединенного королевства. Сложности добавляли убийственные слухи, что нерастерявшиеся мутанты, получив полную свободу и открытые просторы, бесстыдно заселяли добротные земли и хозяйства, которые по праву принадлежали запертым в отныне проклятом Парфагоне селянам. Такие невыносимые новости на фоне недавнего полного покорения Арогдора вызывали шок у любого, кто их слышал. Кто кого завоевал? И не вернувшаяся ли ведьма стала причиной вновь возникших странным образом проблем?

В один из вечеров одинокая и потерянная Мария Лури неспешно возвращалась в тот самый небольшой домик, где некогда жила с молодым и скромным офицером Томасом Юргом. Она смогла уговорить амбициозного короля позволить ей довести до конца ее заветную мечту и организовать Королевский бал, так как ей было тяжело отойти от жизни в замке, а такие приятные хлопоты помогали отвлечься от семейного несчастья и при этом заниматься любимым делом. Больше в ее жизни ничего и никого не осталось, если не считать жену кузнеца, которая заменила ей погибшую по вине бывшего супруга мать.