Тайна Элизабет

Поэтому приятелям осталось лишь в мельчайших подробностях обсудить сложную тактику активной обороны, дабы попытаться продержаться хотя бы неделю до спасительной подмоги. В это время, через приоткрытое окно комнаты Томаса, их разговор в саду услышала проснувшаяся Мария, которая надела черный балахон, тихо спустилась вниз и, незаметно подкравшись, затаилась за опавшим, но густо заросшим вишневым кустом. Нильс и Маргарита заботливо забрали ее вместе с родителями к себе домой на все время непредсказуемой осады, которая может привести как к бесчинствующим беспорядкам в городе, так и еще более вероятному кровавому вторжению в него.

Не сдержав эмоций от своих личных обид, недовольная девушка через минуту все же выдала себя и вошла в беседку с полными слез глазами:

– Что случилось с Томасом?

– Все хорошо, – ответил Ричард.

– Почему он не с тобой?

– Помогает новому трибуну в тылу.

– Он сам решил или ты приказал?

– Понимаешь, – хотел было начать раненый легат, не зная правильного ответа на непростой для такой ситуации вопрос, но растрепанная и ночами не спавшая новоиспеченная супруга рыцаря уже кинулась на него с кулаками:

– Сволочь! Зачем?!

– Мария!

– Гад! За что?!

– Успокойся, наконец! – Нильс схватил взбесившуюся девушку и крепко прижал к себе.

– Ты же все понимал… – продолжала рыдать она, осознавая, что первая ночь с мужем может стать для нее и последней. – Ричард, ну как ты мог? Ведь кому, как не тебе это знать?

– Это его работа. И еще неизвестно, где ему безопасней, – лишь мог сказать в свое оправдание давний друг семьи, поправляя потревоженную повязку на голове.

Подобные драмы в эту напряженную ночь развивались во многих домах Парфагона, попавшего в самую страшную трагедию за все годы своего существования. Изнеженные почти райской жизнью люди не были готовы к такому убийственному стрессу и потому уже ни на кого не надеялись, ожидая самой ужасной участи уже в ближайшее будущее. Новость о предательстве Города заката перечеркнула недавно зародившиеся надежды на возвращение к беззаботному прошлому. Даже зная, что где-то на севере собирается могущественная освободительная армия, мало кто теперь верил в ее реальную способность хоть что-то изменить. Все видели, как никчемно и беспомощно рыцари сдали все свои укрепленные позиции и с поджатыми хвостами трусливо вернулись домой.

Единственным спокойным уголком внутри Стены оставался королевский замок. На его охрану Альберт потребовал выделить сотню рыцарей против обычных тридцати. Он также перевел Элизабет из восточной башни, которую теперь могли обстрелять своими установками осаждающие, в подземелье замка, где в одном из небольших помещений ей попытались воссоздать все привычные условия жизни, соответствующие статусу дочери короля. При этом он поставил у ее двери больше половины воинов усиленной охраны замка, дабы гарантировать ее безопасность даже при самом негативном сценарии. Сам же он держался удивительно хорошо, несмотря на такую очевидную угрозу своему трону.

– Тебе нужно что-нибудь еще? – нежно спросил он, оставляя обожаемую дочь на коричневой кровати в темной и до жути тихой комнатке, переполненной мягкой бежевой мебелью.

– Ты же знаешь, мне ничего не надо.

– Точно?

– Все хорошо.

– А книги не забыла? Может, нужно больше цветов и света?

– Отец, оставь меня в покое, наконец!

– Хорошо, хорошо.

Статному Альберту Третьему, самому влиятельному и уважаемому человеку королевства, во всяком случае как это было еще совсем недавно, в очередной раз было не очень приятно почувствовать, как об него совершенно бесцеремонно вытерли ноги, пусть и такие длинные и родные. Однако, привыкнув к такому обращению за все последние годы, он очень быстро отвлекся на другие вопросы и, негромко насвистывая одну из своих любимых мелодий, вальяжно удалился решать важные дела осажденного Парфагона.

* * *

Трибун Аарон Коннелл, устроив временный штаб в нетронутой Башне самовыражения, сразу же по прибытии отправил гонцов с приказами всем составам северных и северо-восточных гарнизонов Башни потребности, Башни безопасности и Башни причастности, а также города Звездного, полностью оставить свои положения и вместе с обозами тыловых служб как можно быстрее прибыть в его распоряжение. По расчетам, на это должно было потребоваться от четырех до пяти томительных дней, во время которых он планировал полностью разобраться с тем, как правильно атаковать окружившего Парфагон неприятеля.