Тайна Эмили

Эмили коротко взглянула, как её враг крутился в огне Бальтазара. Он схватился руками за голову, словно его одолевали ужасные звуки. Огонь кусал его, в то время как иллюзия вампира с горящим мечом в упор смотрела на него. Бальтазар уже поднял оружие, и Эмили начала движение. Если её колдовство вывело Асмарона из равновесия, она должна использовать этот момент. Ей страстно хотелось в тот же миг отправить его назад в его царство. Она уже почти добралась до него, когда серебристый огонь всколыхнулся. Эмили увидела, как её иллюзия с Бальтазаром покачнулась. Затем Асмарон поднял голову. Он опустил руки и уставился на неё. Сразу вслед за этим из его глаз вырвалось пламя Драугра, которое уничтожило серебристое сияние. Эмили остановилась в последнюю секунду. Фигура Бальтазара рассыпалась снопами искр. А Асмарон снова встал на ноги.

– Тьма, – пророкотал он странно бесцветным голосом. Он звучал так, словно был разорван иллюзией Бальтазара и теперь должен собраться вновь в единое целое. – Ты понятия не имеешь, что она означает. Но ты тоскуешь по ней так же, как и твой отец. Я чувствую это. И я дам тебе то, что ты хочешь!

Эмили отпрянула, но было уже поздно. Из ран Асмарона брызнуло чёрное пламя, – такое мощное, что этот холод почти лишил её сознания. Языки этого пламени выстреливали в неё под его ужасающий смех. Затем её охватила безмерная темнота. Земля под нею расступилась, и девочка долго летела, не чувствуя препятствий. Когда у неё под ногами наконец оказалась твёрдая почва, то это был уже не Собор, который она видела перед собой. Это была детская площадка у дома в серый дождливый день после полудня – детская площадка, на которой остановилось время.

Эмили знала, что это всего лишь мираж, в который отправил её Асмарон, чтобы ослабить. Она знала, что должна сделать всё возможное, чтобы освободиться от этого миража. Но она не шевелилась. Слишком нежным был ветер, гладивший её кожу, как и тогда, слишком отчётливо слышала она скрип качелей. И слишком ясно видела она сестрёнку, которая стояла там, у детской горки, немного потерянная, на этой площадке, обычно такой оживлённой, маленькая яркая звёздочка, маленькая девочка, перебирающая еловые шишки, как обычно любила она играть во время прогулки.

Эмили знала, что у неё есть время, чтобы исчезнуть до того, как Софи повернётся к ней. И боролась с оковами, которыми Асмарон опутал её магию, чтобы девочка не могла покинуть это место. Но она не могла отвернуться от сестрёнки, хотя это было необходимо для освобождения. И в следующее мгновение Софи обернулась к ней. Из её рук выпали шишки, точно так же, как и тогда, и девочка побежала навстречу Эмили, свободная и радостная. Под её ножками зашевелились и поднялись в воздух осенние листья. Она отпрыгнула, когда Эмили протянула к ней руки. Затем всё же поймала её, словно действительно была в этом месте в то время. Эмили ненадолго закрыла глаза от ужаса, что Софи исчезнет, как иллюзия, какой она и была, а ещё больше из боязни, что она увидит на её лице, когда отстранится от неё, эту совершенную невинность и радость, которые в одно мгновение можно навсегда потерять.

Дядя, как тень, возник на краю детской площадки, но Эмили увидела его сразу же. Странно, но она очень сильно обрадовалась, как и в тот раз, просто от того, что он оказался тут, её дядя, который никогда не ходил с ними на детскую площадку, которого она так редко видела! Девочка взглянула ему в лицо, и её обдало ледяным холодом. Случилось нечто ужасное! И когда они сели на качели, Эмили взяла сестрёнку на руки, чтобы защитить от того, что на них надвигалось… чтобы и самой держаться за что-то полное жизни.

Эмили вцепилась в сестрёнку сильнее, чем в цепь на ветру.

Дядя в тот миг казался удивительно маленьким на детских качелях. Его слова оставались неуслышанными, как во сне, но она знала их наизусть.

С их отцом произошёл несчастный случай. Он был тяжело ранен. А теперь он умер. Эти слова повторялись в её голове до дурноты. Софи смотрела на неё, как всегда, когда не была уверена, что правильно её поняла. И девочке почему-то хотелось только одного – обмануть Софи, чтобы не видеть её искажённого лица. Но она не могла убежать от прошлого. Как и в тот день, смотрела она на сестрёнку и, как и тогда, увидела, как в ней вспыхнула боль осознания. И, как и тогда, боль унесла с собой её детскую безоблачность и наивность. Казалось, через её лицо, через весь их мир пролегла глубокая чёрная трещина. Эмили словно застыла, глядя на это как будто со стороны. Это было концом. Концом всего, что было прежде.