Тайна Эмили

Бальтазар был не больше, чем тень своей тени, но теперь девочка заметила его возле колонны перед рядами кресел. Он стоял у могильной плиты Жана Расина. Эмили была знакома эта плита, потому что отец во время каждого посещения церкви подводил её к ней, он просто бредил этим писателем. Бальтазар положил руку на плиту, после чего та изменилась до неузнаваемости – ничего общего с той невзрачной плитой, которую Эмили так хорошо знала, не осталось. Из высеченных букв полился серебристый свет. Подобно копьям, он поражал воинов-мертвецов, которые из-за невыносимой боли начали корчиться. Девочка видела, как обугливалась их кожа. Затем она схватилась за нож, прибивший её к стене.

Можно сказать, ей повезло, потому что плечо оказалось не задето. Но она обожглась о клинок, когда вытаскивала нож из древесины. Приземлившись, девочка выронила нож, который со звоном упал на каменный пол. Она хотела тотчас напасть на мертвецов, но не успела сделать и шага, как Бальтазар остановил её – одного взгляда его ледяных глаз оказалось достаточно. И так же, как прежде – на Арене Лютеции – он выглядел, словно падший ангел, но теперь Эмили поняла, что там она видела только часть его силы и мощи. Ибо только сейчас ангел по-настоящему расправил крылья.

Совершенно бесшумно Бальтазар пролетел над мертвецами, подняв меч, и внезапно свет из могилы полился на его клинок. Эмили боялась ослепнуть, так светло стало вокруг, только отвернуться она была не в силах. Этот свет пронизывал даже камни, из которых была построена церковь. Он пронизывал и Бальтазара, и мертвецов, и у неё самой было ощущение, что и её наполняет это вездесущее чистейшее сияние. Это было, как прежде, когда она окуналась в одну из историй своего отца, – так глубоко, что начинала верить, будто стала её частью, и затем самым сказочным образом возвращалась во внешний мир совсем другой, изменённой. Эмили видела, как мертвецы крутили головами, их глаза были широко раскрыты, словно никогда прежде не видели они такого сияния. Их безупречные изумлённые лица напоминали лица детей.

Затем Бальтазар развернулся. Его магия выстрелила в оружие, и клинок поразил мертвецов без всяких усилий с его стороны, словно те были фигурами из пыли. Свет сжёг их тела, сверкнул в их глазах и утонул в них так же беззвучно, как камень, который падает в бездонный колодец. Мгновение стояли они и смотрели на Бальтазара, всё ещё с невысказанным удивлением на лицах. Затем их тела надломились и с шелестом золы рассыпались.

Эмили начала часто моргать от внезапно наступившей темноты. Немного светились лишь буквы на могильной плите и клинок Бальтазара, который он опустил в золу, что понемногу развеивалась во все стороны.

– Чтоб к… – начала она, не успев произнести проклятия, потому что вампир поднял на неё глаза. – Я знаю, что ты воин, – сказала она вместо этого. – Но о таком, что произошло только что, я ещё никогда не слышала, даже в твоих книгах не читала. Что это было?

Бальтазар вытер меч о полу плаща и снова закрепил его на поясе. Затем он повернулся к могильной плите. На его лице появилось такое же почтение, какое обычно отпечатывалось на лице её отца.

– Расин[8] был гением, – сказал он. – У иных людей в костях больше силы и магии, чем у других бывает за всё время их жалкого существования. И этот поэт относится к числу первых, хотя, быть может, не произнёс за свою жизнь ни одного заклинания.

Бальтазар уже рассказывал Эмили о тайных резервуарах силы и магии в городе. Но она не ожидала, что привлечение этой силы происходит именно таким образом.

– А как же воины-мертвецы, – спросила она, – как они смогли проникнуть в церковь? Всюду написано, что такие места, как кладбища и церкви, принадлежат неживым, что там неживые в безопасности. Как стало возможно, что эти воины вошли в церковь, словно все эти запреты для них ничего не значат?

– Всё возможно, – ответил Бальтазар. – Мертвецы не могут входить на территорию неживых, это правильно. Из этого следует, что кто-то их туда впустил.

– Но кто это мог… – Эмили оборвала себя на полуслове, когда заметила мерцание в глазах Бальтазара. Оно растопило маску охотника на его лице и послало ей в голову осознание правильного ответа.

– Ты? – вырвалось у неё. – Ты снял защитное волшебство?

Вампир кивнул так, словно она его спросила, питается ли он кровью.

– И тем не менее. Эта церковь не даёт приюта неживым, так что такой налёт никому не навредит. У меня по всему городу разбросаны такие опорные пункты. Это очень полезно, как ты только что видела.

С этими словами он подошёл к ней и взял её обожжённую руку. Эмили засопела, когда он провёл пальцем по травмированной коже и та за несколько мгновений зажила.

– Ты мог бы предупредить. Моё сердце почти остановилось, когда мертвецы вломились в дверь.

– Твоё сердце уже давно остановилось, любовь моя, – ответил Бальтазар. – А кроме того, твой страх был необходим. Иначе они бы никогда не последовали за нами в эту церковь.