Тайна гадкого утёнка

– Видите! - в праведном негодовании вскричал воробей. - Вам нужная чистая сухая постель. Я забочусь о вас, а вы, понимаете, устраиваете мне какие-то непонятные пререкания. Подождите, я мигом.

С этими словами, быстро семеня тонкими сухими ножками, Зиновий кинулся по лестнице на верхний этаж.

– Чай, - подошла воробьиха, протягивая с добродушной улыбкой большую фарфоровую чашку с выщербленным краем. - Осторожно, - предупредила она, - горячий.

Взяв чай, ехидна отчего-то вдруг подумала: «Интересно, - спросила она себя, - как, имея на лице такую неудобную штуковину, как клюв, вся эта птичья мелюзга умудряется улыбаться? Но ведь улыбаются же. Добрая, простая женщина, - делая глоток, подумала она с благодарностью. - А муж у неё - скряга. А я - подлая обманщица, негодяйка. О-хо-хо!»

Глава III

Непредвиденные осложнения

Утром из комнаты ночной постоялицы никто не вышел. Хотя Зиновий уже отдал распоряжение супруге - приготовить кружку горячего чая, который он намеревался преподнести вместе с выписанным на клочке бумаги счётом:

3 фаунрубля за ночлег (уплачено) 1 фаунрубль за чай с лечебным бальзамом (2 шт.) ----------------------------------

Итого 4 фаунрубля

Примерно к одиннадцати воробьям пришлось подняться на второй этаж самим. В дверь комнаты постучал супруг.

– С вами всё в порядке? - наклонившись к замочной скважине, спросил он. - Вы спите или уже проснулись?

Донёсся то ли возглас, то ли на стон.

– Открывай, - шепнула воробьиха. - Тут что-то не так.

Зиновий осторожно толкнул дверь.

Они увидели лежащую под одеялом ехидну, которая с трудом, хрипло дышала.

– Что с вами? - забеспокоилась воробьиха. - Совсем плохо?

– Думала, утром отравлюсь в Фаунград… - прерывая речь, пролепетала больная. - Хотела задержаться всего на ночь… Боюсь, придется отлежаться ещё денёк.

– А я говорил, - поспешно вставил воробей, - подкрепитесь ужином. Хорошая пища ещё никому не навредила. Но только учтите: придётся взять с вас ещё несколько фаунрублей - за будущий ночлег. И потом, вы ведь наверняка захотите покушать.

– Не могу, - слабо замотала головой ехидна. - Никакого аппетита.

– Галя, кусочек мой, сделай что-нибудь вкусненькое, - попросил Зиновий, после чего перевёл взгляд на повитуху и назидательно приподнял крыло: - Нет, вы просто-таки обязаны покушать, - заметил он. - Не будет сил - не сможете подняться и никуда не пойдёте. А не пойдёте - мне снова придётся брать с вас за постой, а у вас, извините, совсем ничего. И что тогда?

Ночью сделалось хуже. Постоялица безостановочно, с каждым вздохом стонала и то и дело закатывала глаза, проваливаясь в беспамятство. Стоя у постели, воробьиная чета не знала, что предпринять. Тихо совещались.

С трудом приподняв веки, ехидна поглядела перед собой. Всё плыло, как в прачечной, в которой кипят котлы. «Что со мной? Где я? - подумала она. - Сплю или всё на самом деле? Воробьи. Откуда? Кто они? Ах, да!.. - вспомнила она наконец. - Роды, ночь… Постоялый двор… Тогда кто я? Как меня зовут? - Она всерьёз перепугалась, обнаружив, что не может вспомнить своего имени. - Варвара! Варвара Николаевна, ехидна. Вспомнила! - подумала она с облегчением, однако тут же с грустью добавила: - Преступница и негодяйка. Зачем я так поступила? Ни за что не прощу себе. Болеешь, мучаешься? Поделом!»

Всё так же сквозь бред и туман ехидна услышала, как двое у её кровати обсуждают создавшееся положение. Советуются - посылать за врачом или нет. Воробей убеждал, что врач стоит денег, а у той, которая в постели, едва хватит ещё на две ночи постоя: он видел. Кто должен платить доктору? Он, воробей? Ну нет, это было бы неразумно! Возражая мужу, воробьиха ответила, что, если не будет врача, больная может внезапно умереть. Так и так понадобится врач: кто-то должен засвидетельствовать смерть.

– Ах ты, боже мой! - шёпотом сокрушался воробей. - Они меня все разорят! Что же нам делать, кусочек?

– Звать Геннадия Карловича.

– Не надо Геннадия Карловича, - внезапно очнулась ехидна. - Кто это, врач?

– Да, - ответила воробьиха. - Вы не беспокоитесь, лежите. Он приедет и осмотрит вас.

– Что у вас в чемоданчике? - наклонившись, чтобы разглядеть стоящий под кроватью саквояж, осведомился воробей.

– Инструментарий. Для родовспоможения.

– Позвольте мне его посмотреть, - попросил воробей. - Если он и то, что в нём, чего-нибудь стоит, я мог бы это выгодно приобрести.

– Я не продаю свои инструменты, - заупрямилась ехидна. - Не нужно их смотреть. И не надо никакого Геннадия Карловича!

– Тише, успокойтесь, - попросила воробьиха.

– Дайте мне отлежаться ещё ночь, - сказала ехидна. - А потом я уйду.

– Но вы больны. Причём серьёзно, - сочувственно промолвила воробьиха.

– Пожалуйста, не волнуйтесь. Всё пройдёт, - ответила ехидна и, закрыв глаза, внезапно утихла.

– Жива? - после минутного молчания спросил Зиновий.

– Спит, - шёпотом сообщила Галина.

Стараясь не производить шорохов, супруги Шпацы тихо покинули комнату.

Глава IV