Тайна генерала Багратиона

Петр Иванович повертел в руках записку жены, перечитал ее снова, на сей раз более внимательно. Пожалуй, ключевым в ней являлось слово «подарок». Но какой особливый презент мог преподнести княгине Багратион скромный секретарь персидского посла? Человек он молодой и, судя по всему, не слишком богатый. Наверное, переводчик живет на жалованье, которое, как водится в восточных деспотиях, не очень-то и велико.

— Что сказала княгиня кроме этого? — князь Петр задал вопрос кучеру, стоявшему перед ним по стойке «смирно».

— Ничего, ваше сиятельство, — четко ответил Сильвестр. — Как есть ничего. Только передать письмо лично в руки и про время, которое не ждет.

— Ладно, братец. Благодарю за службу, — генерал вручил бывшему драгуну серебряный талер. — Пока на улице светло, возвращайся. Передай: через час-другой буду непременно.

— Рад стараться! — гаркнул кучер, повернулся через левое плечо кругом и строевым шагом промаршировал из комнаты в коридор.

По счастью, граф Разумовский сегодня не только не опоздал на вечерний прием, но и приехал намного раньше, да не один, а со скульптором Антонио Кановой и его земляком, молодым художником по имени Джанкарло Сканагатти. Тот привез дюжину своих офортов с намерением устроить маленькую выставку в салоне княгини Багратион и, коль повезет, то продать несколько работ ее богатым и знатным гостям.

Художник начал размещать виды Рима, Венеции и Милана в большой гостиной. Исполнены они были тонко, с немалым умением, но Екатерина Павловна не любила офорты. Она беседовала с графом и Кановой по-итальянски, лишь два-три вежливых слова произнеся о произведениях Сканагатти. Андрей Кириллович между тем, говорил с энтузиазмом. Он восхищался новым творением Антонио Кановы, то есть своим скульптурным портретом, правда, не вполне завершенным, однако уже являвшем черты, характерные для руки знаменитого мастера.

Хитрый Канова в ответ на похвалы русского аристократа только улыбался. Улучив момент, он заметил красавице, что мечтает создать и ее портрет в мраморе, придав ему сходство с Афиной или Минервой, древнегреческой и древнеримской богиней мудрости и знаний. Так он ее видит, и в этом нет ничего необычного или пристрастного. Лицо и фигура ее сиятельства вдохновляют художника на создание такого образа. Но необходимо выполнить одно условие.

— Какое? — спросила заинтригованная Екатерина Павловна.

— Позировать придется обнаженной.

Тут княгиня Багратион зорко взглянула на скульптора. Он поклонился ей с ласковой улыбкой. Она рассмеялась в ответ:

— Впервые слышу, чтобы дочь Зевса Афина Паллада кому-либо являлась обнаженной. Богиня и родилась-то в полном воинском снаряжении — в шлеме, с копьем и щитом в руках.

— Это все условности, вымышленные древними сочинителями мифов, — возразил итальянец. — Красота женщины покоряет мужчин лишь в первозданном своем виде.

— Иначе говоря, без одежды?

— Да, — ваятель кивнул.

— Советую вам, дорогой Антонио, найти хорошую натурщицу и хорошо заплатить ей. Мою голову приставить к телу можно потом.

— Странный ответ, — помедлив, сказал Канова. — Вы как будто отказываетесь. В Париже ко мне в мастерскую хотели попасть жены и родственницы многих вельмож. Сама Полина Бонапарт, сестра императора.

— Слава богу, здесь Вена, а не Париж, издавна славящийся беспредельным распутством, — оборвала итальянца Екатерина Павловна. — Кроме смазливого личика, полной груди и мощных бедер, Полине нечего предъявить городу и миру. В отличие от ее старшего братца, у которого с головой пока вроде бы все в порядке.

Разумовский застал конец этого объяснения. Он был удивлен резким тоном княгини Багратион. Граф, узнав о намерении своего любимца, нарочно оставил скульптора наедине с хозяйкой дома договариваться об осуществлении замечательного, по его мнению, замысла, который мог бы способствовать европейской известности русской красавицы и вознести ее имя на пьедестал высокого искусства. Однако мужчины редко догадываются о причудах беременных женщин, особенно, если беременность им приходится скрывать.

Екатерина Павловна бывала в мастерских художников и скульпторов. Как правило, это — просторные, отлично освещенные помещения, где на виду любая деталь. Не узкую талию и подтянутый живот увидит Канова, а тело, понемногу набирающее вес, меняющее свои формы в преддверии появления на свет долгожданного ребенка. Но вне зависимости от того, она сочла предложение ваятеля дерзким и непристойным. Сам он стал раздражать ее потому, что мешал срочному и конфиденциальному разговору с Разумовским. Княгине пришлось перейти на русский язык.

— Любезный граф, — сказала она гостю, — у меня есть для вас интересное сообщение.

— Я весь внимание, — ответил он.

— Сейчас в гостевой комнате моего дома находится перебежчик. Секретарь персидского посла Игарри покинул своего начальника, взяв с собой оригинал секретного протокола, подписанного в Париже.

— Не может быть! — округлил глаза Андрей Кириллович.

Возглас этот в большой гостиной прозвучал так громко, что оба итальянца, рассматривавшие офорты, обернулись.