Тайна гибели адмирала Макарова. Новые страницы русско-японской войны 1904-1905 гг.

Но к счастью для него и для всех нас свой выбор за Макарова сделала сама судьба. Вдруг (именно «вдруг», как в классической пьесе) из Петербурга пришло предписание: лейтенанту Макарову надлежит явиться в столицу в распоряжение адмирала Попова. Недолгие сомнения были оставлены. Зимой 1872 года Макаров по бесконечному сибирскому тракту выехал в Петербург.

Макаров стал заниматься разработкой водоотливных средств для строившихся судов. Вскоре он стал главным специалистом по вопросам непотопляемости кораблей. За три года он опубликовал в «Морском сборнике» четыре большие статьи на эту тему. Он принимал участие в постройке и проектировании судов и в совершенстве освоил кораблестроительное дело.

«Пластырь Макарова» прочно вошел в флотскую практику, название это сделалось именем нарицательным. 17 марта 1872 года начальник броненосной эскадры вице-адмирал Бутаков издал приказ, в котором говорилось: «Польза всегда готового способа закрыть внезапную пробоину на всяком судне очевидна, и доселе нет для этого лучшего средства, как упомянутый пластырь лейтенанта Макарова».

Под руководством Попова Макаров прошел хорошую инженерную школу. Правда, школа эта оказалась не слишком-то легкой; нужно было без устали лазать по трюмам кораблей, возиться с насосами и помпами, порой чуть ли не ползком протискиваться в узкое пространство между двумя днищами. При этом приходилось смиряться с крутым нравом раздражительного адмирала. Макарову довелось в то время много заниматься различными математическими расчетами, он стал подлинным инженером-кораблестроителем.

Все вроде бы шло хорошо. Столица, интересные дела и успехи в делах. Служба около известного и авторитетного адмирала. О чем еще мог бы мечтать двадцатипятилетний провинциал без роду и племени!

Сад около Адмиралтейства. Деревья пышно разрослись и давали густую тень. Июль — макушка лета… Кокетливые деревянные скамейки — затейливо сколоченные и очень удобные, так и манили присесть, отдохнуть и помечтать в тени.

Молодой лейтенант так и сделал. Сидел в одиночестве, прохожих было мало. Тихо, только птички чирикают. Лейтенант смотрел на фасад Адмиралтейства, это здание он только что покинул. Работал в библиотеке, изучал историю русского военного флота. Какое собрание книг, карт, рукописей! Еще бы, создана в блистательные петровские времена, да и непрерывно пополнялась трофеями со сдавшихся неприятельских кораблей. Служители библиотеки говорили, что у них такие издания есть, которые во всей Европе не сыщешь. Понятно: немало ведь кораблей вражеских захватили русские моряки за полтора века-то…

Захватили, но сами не сдавались, теперь лейтенант Макаров знает это доподлинно. Еще бы: в первом морском уставе России, над которым трудился сам император Петр Великий, было твердо сказано: «боевой корабль под Андреевским флагом никогда в бою не имеет права спускать оный». Значит, умирай, но не сдавайся. Так и поступали всегда русские моряки. Конечно, за полтора века набралась пара исключений, но повинные в том командиры не только были наказаны по службе, но и окружены презренным забвением.

В иных флотах, Макаров уже знал, обстоит это дело иначе. В английском уставе, и в голландском, и в шведском говорится, что командир корабля (или адмирал) может спустить флаг (сдаться), если «исчерпаны возможности для ведения боя». Вот так. Потому-то в наших библиотеках полно, скажем, шведских или турецких изданий, а наших в Стокгольме или в Стамбуле нет. Ну, не считая, конечно, привезенных — купленных или дарственных.

Вспоминая историю родного флота, Макаров легонько вздохнул. М-да… Ему уже двадцать пять, немало. Он знал, что среди русских моряков до адмиральских погон добираются не вдруг, а медленно, по боевой выслуге.

Вот Корнилов и Сенявин — стали контр-адмиралами в сорок два года, Нахимов — в сорок три, Ушаков — в сорок пять, знаменитый Спиридов — аж в сорок шесть. Лишь один русский адмирал выходил из этого ряда — Лазарев. Но каков послужной список-то! Первое в России кругосветное плавание. Бой при Наварине, когда его корабль «Азов» в одиночку уничтожил аж шесть (шесть!!!) боевых кораблей турок. Недаром он сразу получил за это три ордена: английский, французский и греческий. Ну и, само собой, русский, хоть и позже.

Вот уж, действительно, были люди в наше время… Лейтенант Макаров вздохнул уже глубоко. М-да, годы идут, а ратных подвигов ему еще свершить не удалось. Ну, Бог укажет, а Государь прикажет…

* * *

31 марта (13 апреля) 1904 года, 6 часов утра. Рейд Порт-Артура. Флагманский броненосец русской Тихоокеанской эскадры «Петропавловск». Каюта вице-адмирала Макарова.

…За стеклом круглого иллюминатора быстро светлело. В гавани тихо, чайки только-только стали просыпаться. На сопках, окружавших гавань, белел в расщелинах нетающий снег. Проглядывались темные контуры боевых кораблей, застывших в гавани неподалеку от флагмана. В морском просторе, видимые издалека, через оптику подзорной трубы, они кажутся маленькими, почти игрушечными. Но вблизи — подавляют тяжестью корпуса и боевых башен, высотой труб и мачт.