Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах

– Конечно. В этом я не сомневаюсь. Вот послушайте – я попытаюсь описать вам происшедшее так, как я его вижу… Граф знал о рубинах и приготовил соответствующий план. Он выдумал эту романтическую историю о книге по геммологии, которую якобы писал, с единственной целью – заставить вашу дочь захватить камни с собой. Одновременно с этим он приготовил идеальную подделку. Ведь совершенно очевидно, не правда ли, что он собирался совершить подмену? Мадам, ваша дочь, не была экспертом по камням, и могло пройти очень много времени, прежде чем она обнаружила бы, что же произошло. А когда обнаружила бы… что ж, я не думаю, что она обратилась бы в полицию. Слишком уж многое стало бы известно. В распоряжении графа были бы ее письма. С точки зрения де ля Роша это был идеальный план – принимая во внимание, что он не первый раз проделывает подобное.

– Да, все это кажется вполне вероятным, – задумчиво произнес ван Олдин.

– И это полностью соответствует психотипу графа, – заметил Пуаро.

– Ну хорошо. Но что же, – ван Олдин вопросительно посмотрел на своего собеседника, – что же в действительности произошло? Расскажите же мне, месье Пуаро.

Сыщик пожал плечами.

– Все очень просто, – ответил он. – Кто-то опередил графа.

В комнате повисла долгая пауза.

Казалось, ван Олдин еще и еще раз обдумывает услышанное. Когда он заговорил, то сразу же перешел к самому главному:

– И как долго вы подозревали моего зятя, месье Пуаро?

– С самого начала. У него у единственного были и мотив, и возможность. Все сразу же согласились с тем, что мужчина, который вошел в купе мадам в Париже, был графом де ля Рош. Я тоже сначала так думал. А потом вы вскользь упомянули, что однажды приняли графа за вашего зятя. И тогда я понял, что они одинакового роста и комплекции и волосы у них похожего цвета. После этого мне в голову пришла странная идея. Ведь горничная работала у вашей дочери совсем недолго, и было маловероятно, что она хорошо знает мистера Кеттеринга в лицо – хотя бы потому, что он не жил на Керзон-стрит. А кроме того, мужчина все время старался спрятать лицо.

– Так вы верите, что он… что он убил ее? – спросил американец хриплым голосом.

Детектив быстро поднял руку:

– Нет, я этого не говорил. Но такая вероятность существует, и очень высокая вероятность. В тот момент ваш зять был загнан в угол, из которого, казалось, было невозможно выбраться, – ему грозило разорение. Убийство было одной из возможностей его избежать.

– Но зачем было брать рубины?

– Чтобы преступление выглядело как обычное ограбление, которые случаются на поездах сплошь и рядом. Иначе подозрение пало бы на него с самого начала.

– Но если это так, то что он сделал с камнями?

– Это еще надо будет выяснять. Существует несколько вариантов. В Ницце сейчас находится человек, который, возможно, нам в этом поможет, – я показывал вам его на теннисе…

Маленький человечек встал, и ван Олдин поднялся вместе с ним. Он положил руку на плечо сыщика – его голос был хриплым от переполнявших его эмоций.

– Найдите мне убийцу Рут, – произнес он. – Больше я ни о чем вас не прошу.

Сыщик выпрямился.

– Оставьте это Эркюлю Пуаро, – важно ответил он. – И не волнуйтесь, я обязательно узнаю всю правду.

Он смахнул со шляпы пушинку, ободряюще улыбнулся миллионеру и вышел из комнаты. Однако, когда детектив спускался по ступенькам лестницы, уверенности у него поубавилось.

– Все это, конечно, хорошо, – пробормотал он себе под нос, – но трудности все-таки существуют. Да, и трудности немаленькие…

Выходя из отеля, он неожиданно остановился. Перед подъездом стояла машина, в которой сидела Кэтрин Грей. Возле машины стоял Дерек Кеттеринг, который с серьезным видом о чем-то говорил с девушкой.

Через минуту-другую машина отъехала, а Дерек так и остался стоять на тротуаре, глядя ей вслед. На лице у него было странное выражение. Наконец он нетерпеливо передернул плечами, глубоко вздохнул и, повернувшись, наткнулся на Пуаро, который стоял прямо за ним. Кеттеринг невольно вздрогнул. Мужчины смотрели друг на друга. Детектив посмотрел на Кеттеринга твердо и не отводя взгляда, а Дерек ответил ему с каким-то легкомысленным вызовом. Когда он заговорил, слегка подняв брови, в его тоне, полном легкой издевки, послышалось некоторое ерничанье.

– А она настоящая милашка, не правда ли? – с легкостью заметил Кеттеринг.

Вел он себя совершенно естественно.

– Вы правы, – задумчиво согласился с ним Пуаро, – лучше о мадемуазель Кэтрин и не скажешь. Вы это очень по-английски сказали, а мадемуазель – англичанка до мозга костей.

Дерек молчал не двигаясь.

– И все-таки она очень sympathique[42], не так ли?

– Да, – подтвердил Кеттеринг. – Таких женщин, как она, совсем немного.

Он говорил негромко, как будто сам с собой. Пуаро важно кивнул. А потом, нагнувшись в сторону Кеттеринга, заговорил уже совсем другим тоном, которого раньше Дерек у него никогда не слышал: