– А ты думаешь! Это же зверь, понимать надо! Не хуже медведя какого. В общем, не разговаривать бы мне сейчас с тобой, соседка, если бы не хозяин этой псины. Он с другой стороны тропинки показался, задумчивый такой, поникший… В той стороне, кстати, место одно имеется жуткое, то ли святилище старинное, то ли капище какое… Так люди говорят, сама-то я не видала. Ну да ладно, не об том сейчас речь. Видела бы ты, как собака хозяину обрадовалась! Подбежала к нему, хвостом виляет, в мою сторону больше не глядит. Он вроде тоже приободрился маленько да и говорит мне вежливо: мол, простите за собачку, бабушка, она у меня не злая, просто с виду страшной кажется. Прикинь? Ага, думаю, знаем мы, какая она не злая, собачка ваша, так бы и съела меня всю с потрохами! Вслух я, конечно, ничего такого не сказала, улыбку из себя выдавила: мол, ничего-ничего, я не испугалась даже. А как они с псиной к дому своему направились, так и я тоже с места по газам ударила, благо ноги мои к тому времени в себя пришли. В хату побежала, какой там лес! С тех пор той тропинкой больше не пользуюсь. И в лес одна не хожу. Или с Василием, мужем своим, или вот с тобой, как сегодня.
– Страшная история…
– Так что сплетням не верь, соседка. Никакой он не колдун. И человек вроде неплохой, хоть и несчастный, видно. Плохих-то собаки не слушаются, даже такие, как это чудовище…
– Вы правы. Собаки плохих людей за версту чувствуют, это я вам как знаток говорю. У нас в городе тоже собачка была, поменьше только…
– Вот и я говорю… – вздохнула пожилая женщина и с трудом поднялась. – Идём что ли домой, девочка из сказки. Пока мачеха не спохватилась, кхе-кхе…
– Ох, юмористка вы! – хихикнула молодая и тоже вскочила.
Они ещё раз посмотрели в сторону дальнего пригорка и, развернувшись, двинулись в деревню другой дорогой.
Конечно, женщины никак не могли разглядеть отсюда обитателей загадочного дома. А вот хозяин дома их видел. Он в это время, как уже много вечеров подряд, сидел у окна и бездумно глядел вдаль. У его ног неподвижно лежала собака. Казалось, что замерло всё вокруг, время остановилось, превращая двух существ в персонажей живописной картины.
Но вот в сгущающейся темноте за окном послышался птичий свист. Секунда – и в окно, открывшееся под неожиданным натиском, влетел чёрный грач.
Мужчина – а это, конечно, был Альберт – отшатнулся назад, собака зарычала. А грач, заполошно размахивая крыльями, закружил по комнате. Как слепой, он утыкался то в стену, то в потолок, опрокинул стул, смахнул из шкафа книгу… Грохот от её падения напугал грача ещё больше, он из последних сил рванул к окну и, наконец, вылетел прочь под звонкий лай Херты.
Альберт захлопнул окно и оглянулся.
На полу, раскрывшись посередине, лежала Книга Колдуна. И сейчас с ней что-то происходило. Будто невидимый художник рисовал по мерцающей глади бумаги чёрным пером. Затейливые линии переплетались между собой, образуя какой-то узор. Или не узор… Альберт сделал шаг вперёд.
На странице вырастало дерево. Его мощный ствол поднимался ввысь, а упругие сильные ветки тянулись к краям листа.
Херта оглушительно залаяла.
А Альберт медленно-медленно опустился на пол.
Тихими, но твёрдыми шагами в его сердце входила надежда…