Тайна императорской канцелярии

Но оторвать его от землеройного безумия мне удалось только к пяти, – когда небо на востоке начало слегка светлеть. Мы с трудом выбрались из весьма качественно выкопанной ямы и критически осмотрели дело своих рук. Да, это был гераклов подвиг, особенно если учесть, что почва острова была щедро напичкана разнокалиберными камнями, а мы были вовсе не записные землекопы, а обычные московские белоручки. Но долго любоваться сотворённой дырой в земле было совершенно некогда. Подхватив инструменты, мы устало побрели к лодкам. Михаил подал один из шестов, но отрицательным движение руки я отказался им воспользоваться.

– К чему нам какие-то палки, – в свою очередь взмахнул я лопатой, – когда есть вот это?

Обратный путь показался мне намного короче. Наверное потому, что усталость была столь сильна, я грёб в совершенно полуобморочном состоянии, попросту не осознавая окружающую реальность. Кое-как втащив и привязав лодки у лагуны, мы со старческими стонами принялись взбираться на косогор и смогли одолеть его только с помощью вездесущей Сандрин, которая, то подталкивала нас сзади, то тянула за руки. Добравшись до сеновала, мы побросали рюкзаки где попало, и, даже не раздевшись, провалились в бездонный и бесчувственный сон.

Глава двадцать третья: Ночь сплошных разочарований

– Эй, городские лежебоки, вы живы что ли? – донеслось до моих ушей словно через толстую подушку.

– Живы, живы, – испуганно прохрипел я, не узнавая собственного голоса, – скоро выйдем!

– Да-к это как хотите, – более спокойным тоном более спокойно отозвался Болеслав Мартынович, – просто время уже к одиннадцати. Думал, не случилось ли чего? Вставайте когда хотите, мне всё равно надо уходить…

Голова у меня была чугунной даже на ощупь, а тело ныло, словно его всю ночь били палками. Но, мужественно сжав зубы, я преодолел обуревавшую меня апатию и сполз на пол. Мало того, что сполз, так ещё и растолкал своих соратников, дрыхнущих без задних ног. В итоге на кухню мы выбрались только в половине двенадцатого.

– Миша, голубчик, – томно простонала Сандрин, буквально падая на низенькую табуреточку, стоявшую около очага, – свари нам, пожалуйста, кофе.

– Вот ещё, – недовольно фыркнул он в ответ, – тебе хочется, ты и вари!

– В самом деле, Сандрин, – поддержал я его, – что тебе стоит за нами поухаживать? Ты только немного не доспала, мы же, как ты прекрасно видела, пахали, словно кони на ипподроме!

– То же мне, джентльмены! – недовольным тоном отозвалась мигом подобравшаяся француженка. Несколько часов покопали и скисли окончательно. Что же будете делать следующей ночью?

– Ну, уж точно, не кофе тебе варить! – всё так же враждебно отозвался мой друг. Затем, словно показывая, что более разговаривать не намерен, демонстративно отвернулся к окну. Наступила томительная пауза. Все сидели неподвижно и ждали, когда ситуация разрядится сама собой. Первой не выдержала Сандрин. Вскочив с места, она звонко притопнула каблучком и пулей выскочила на веранду, хлопнув напоследок и дверью.

– Вот и правильно, – хмуро бросил ей вслед Михаил, – сходи на воздух, охладись. А то, тоже мне, раскомандовалась тут! Нашла, понимаешь прислугу…!

– Ты что с утра яришься? – двинулся я к плите, намереваясь поискать там что-нибудь съестное.

– Да ну её, – презрительно отмахнулся Михаил, – что-то твоя подруга совсем мне перестала нравиться.

– А что раньше нравилась?

– Раньше другое дело, она умело прикидывалась нормальной девчонкой. Но ты помнишь, что она заявила вчера?

– Напомни, что именно?

– Да то, что, мол, наше золотишко принадлежит Франции! Ты представляешь себе! Мол, вопрос должен решаться на уровне двух правительств! Да она, видать, в своих Европах совершенно охренела! Ну что ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь!

– Что тут скажешь, – запустил я ложку в большую почерневшую от печной копоти сковородку с картошкой, – в чём-то она права! Возможно, с её точки зрения мы именно так и должны действовать. Не будем забывать о том, что она гражданка другого государства. Вот и ведёт себя так, как её со школы приучили. К тому же ей наверняка не хочется оказаться в центре международного скандала чудовищного размера.

– Она в нём точно окажется, если сдуру растрезвонит о нашей находке. И нам геморроя добавит!

– Возможной находке! – уточнил я.

– Возможной, невозможной, – снова завёлся Михаил, – какая на хрен разница! Слушай, Сань, надо бы продумать какой-то план на тот случай, если ей всё же взбредёт в голову действительно обратиться к властям.

– Ага, – хохотнул я, чуть не поперхнувшись едой, – утопить её что ли? Так сказать, не отходя от кассы?

– Может и не утопить, – глубокомысленно изрёк он в ответ, – но что-то вроде того надо сообразить.

Чтобы отвлечь своего друга от слишком мрачных мыслей я поскорее перевёл разговор на повторное посещение Езерищ и разговор о некоем тайнике, будто бы устроенном в этом доме. К счастью моя уловка блестяще удалась, и вместо поисков возможной каверзы для юной госпожи Андрогор, Михаил энергично переключился на этот предмет.