Тайна испанского манускрипта

Капитан шёл по средневековой зале. Зала была высокая и узкая, ребра сводов её терялись во тьме где-то высоко над головой. Каменный пол был устлан сухим камышом, который едва слышно шуршал под его ногами при каждом шаге… «Это для того, чтобы не было эха, эхо – вот что самое страшное», – подумал он.

На правой стене висели гобелены с изображениями битв: кто-то мчался на лошадях, кого-то преследовали, развевались пёстрые стяги. По другой стене, между высокими стрельчатыми окнами, были развешаны луки, копья и щиты. Огонь пылал в резном камине, таком огромном, что, казалось, в нём можно было зажарить быка. Капитан подумал об этом, словно бы вспоминая, ему почему-то помнился обжигающий вкус мяса на губах. Посреди залы был накрыт стол, и обильная еда поджидала рыцарей. Именно рыцарей, это он, почему-то, знал совершенно точно. Сверкающие кубки стояли между чашами, сосуды с вином запотевше мерцали. Вдоль стен виднелись покрытые коврами скамьи.

Он остановился в торце стола в ожидании хозяев. И стоял так очень долго: огонь в камине погас, наступили синие сумерки, ему нестерпимо хотелось пить. Хозяева к столу так и не вышли.

Этот сон оставил у капитана сладкое послевкусие любовного томления: он понял, что то, о чём он невольно грезит, не исполнится никогда… «А кубки так ослепительно сверкали во сне, совсем как глаза Катрин Перэ. Да, красивая девушка», – подумал он и у него заныло сердце.

Днём капитан нанёс визит губернатору островов Зелёного Мыса и сообщил через дворецкого, что у него для губернатора есть письмо из Лиссабона. Капитана тут же приняли, и он имел с его превосходительством продолжительную беседу, после которой настроение у капитана резко испортилось.

Назад он едва шёл, был задумчив, вокруг рта его залегли глубокие носогубные складки. Один раз он даже остановился, достал из внутреннего кармана жюстокора неприметный конверт и несколько минут смотрел на него, словно решая, что же ему с ним, собственно, делать.

Потом вздохнул, осмотрелся и вдруг почему-то именно сейчас понял, что этот остров похож на нагретую солнцем раковину, приложенную к уху: по всему городу, тёплому, напоённому солнцем раздавался неясный рокот моря. Капитан опять вздохнул и пошёл на корабль.

Он думал, что не был на корабле целую вечность и что последний раз был здесь в другой жизни, но как только его нога вступила на палубу – всё сразу стало своим, близким, как будто он никогда не отлучался со шхуны. Капитан отвечал на приветствия матросов и что-то спрашивал – в общем, старался быть самим собой. Подбежавшего боцмана попросил отпустить команду на берег. На палубе стояли дощатые козлы, покрытые, что удивительно, скатертью… А он и не знал, что у них на шхуне есть скатерть! В своей каюте капитан первым делом спрятал конверт губернатора, потом сел на койку и сидел некоторое время в раздумьях.

Стук вахтенного прервал его: тот доложил, что к шхуне подошла шлюпка с гостями. Капитан вскочил, потёр лицо, вытащил из рундука свой лучший костюм, оделся, провёл рукой по волосам, приглаживая их, и вышел. Гости уже были на палубе, доктор Легг и сквайр наперебой рассказывали им что-то, мистер Перэ оглушительно смеялся. Капитан подошёл к гостям.

Катрин Перэ была хороша необыкновенно. Дневной свет шёл ей ещё больше, и капитану показалось, что вокруг её лица сиял золотистый ореол из волос. Серо-зелёные глаза девушки, в которых бродила мечта, опять смотрели на него, её полураскрытые губы, то вздрагивая, то улыбаясь, казалось, беззвучно произносили слова, предназначавшиеся только ему, ему одному.

Капитан отвёл взгляд и посмотрел в сторону камбуза. Кок Пиррет делал ему знаки, и капитан пригласил гостей к столу. Дядя Джордж хитро улыбался. Доктор Легг имел вид заговорщика… «Надеюсь, хоть чаю-то нам подадут», – подумал капитан.

Гости расселись.      Платон, помогавший коку Пиррету, принёс луковую похлёбку.

– Очень приятный вкус, – заметил капитан Перэ. – А что тут за травы?

– Здесь мята и, кажется, чёрная смородина, – Капитан улыбнулся. – Я знаю, что французы никогда не кладут в еду мяту и не используют чёрную смородину, кроме как для приготовления напитка.

– Нет, никогда не кладут, но, в самом деле, вкусно. Надо сказать моему повару. А чем ещё богата английская кухня, капитан Линч?

– Да всем, мистер Перэ, – ответил капитан. – Прежде всего, это копчёная и сушёная рыба: из Шотландии и Ирландии везут маринованного лосося, хотя на побережьях распространены блюда из рыбы свежей… Вот, попробуйте – это вяленая рыба–молот, кок Пиррет придумал сдабривать её соусом из поджаренной петрушки… А всевозможных солений и маринадов, похоже, у нас существует больше, чем где-либо.

Потом, больше нигде, ни в одной стране, вы не встретите хаггис, ну, если только в Московии. Это бараний желудок, фаршированный рубленой печенью, лёгкими и сердцем, перемешанными с салом и овсяной или пшеничной мукой. Всё это потом варится часа три с добавлением приправ и всяких мелочей… Нельзя не упомянуть о несладких пудингах, которые подают к мясу или о сладких, которые подают на десерт.