Тайна Карлоса Кастанеды. Часть I. Описание мира

Выражаясь поэтически, в Слове мы находим Молчание. Ведь слова, как учили даосы, существуют для того, чтобы их забывать. Они нужны потому, что они не нужны или, точнее, становятся ненужными. Выпестованное языком внимание освобождается, чтобы превратить нас в новую, невиданную форму, в существо, полностью слитое с Реальностью, но способное при этом жить в ней и восхищаться ею.

До сих пор этого достигали немногие, и мы все еще можем разделить горечь великого Чжуан-цзы, сказавшего так: «Ловушкой пользуются для ловли зайца. Поймав зайца, забывают про ловушку. Словами пользуются для того, чтобы внушить смысл. Постигнув смысл, забывают про слова. Где же найти мне забывшего слова человека, чтобы перекинуться с ним словом?»

3. «Делание»

Есть известная доля иронии в том, что человек иногда пускается в далекие и небезопасные странствия, чтобы найти настоящее «чудо», в том, что он преклоняется перед чудотворцами и готов признать за ними чуть ли не божественное происхождение. Ведь стоит лишь вдуматься в сущность проделываемых нами самими фокусов – и несомненные чудеса раскроются в обычном и повседневном. Куда бы ни направился этот утомленный, наскучивший нам ум, где бы ни задерживался его неистощимый аппарат, переполненный тривиальностями, чудо происходит вполне автоматически – помимо сознания, помимо любого специального намерения, то есть так, как однажды заведенная игрушка совершает последовательность сколь угодно усложненных действий, ничуть не задумываясь над ними, а просто следуя своему механизму, пока не развернется пружина, пока энергия действия не исчерпает себя.

Однако «чудесность» работы нашего разума заключается не только в его сверхсложном автоматизме – все характеристики чуда (т. е. непостижимого действия, выходящего за рамки естественных законов и природного сосуществования вещей) мы находим уже в результате, в разнообразных и повсюду сопровождающих человека плодах, которыми он привык пользоваться, не замечая их.

«Тональ – это то, что творит мир», – сказал дон Хуан. Разум и язык – два главных инструмента тоналя – постоянно совершают свою незаметную, но удивительную работу. Ежесекундно мы свидетельствуем великое чудо творения, авторами которого сами являемся. И это совсем не метафора, а точное определение основной работы, которую проделывает психика.

Пожалуй, для этого чуда может подойти такой термин, как экстериоризация, т. е. выведение некоего объекта (сущности, явления) изнутри вовне, из внутреннего (субъективного или психического) пространства в реально существующую снаружи среду. Фундамент экстериоризации мы в общих чертах уже рассмотрели – это то самое «галлюцинируемое», которое возникает в результате прилежных усилий тоналя вызвать соответствия между воспринимаемым сигналом и категориями, изготовленными разумом. Одно лишь «галлюцинируемое» уже оказывает на восприятие решающее, принципиальное воздействие, так как искажает действительность до неузнаваемости. Точнее сказать, как раз до узнаваемости, ведь именно на узнавании строится перцептивный аппарат человека. Неузнаваемое не может быть осознано, а значит, и не может быть воспринято.

В необычных условиях, когда тональ испытывает затруднения в интерпретации, мы получаем возможность явственно убедиться в его творческой силе. Кому из вас не случалось в потемках принять куст за человека, веревку – за змею или качающуюся ветку – за сидящую на дереве птицу? Чаще всего такие ошибки быстро исправляются последующим проверочным опытом. То есть мы можем подойти поближе, разглядеть, пощупать и т. д.

Но иногда возникают ситуации, в которых проверка невозможна (объект слишком удален, очень быстро исчезает из поля зрения, или вы сами цепенеете от шока). Тогда процесс интерпретации может зайти очень далеко. Стоит человеку по каким-то причинам увериться, что перед ним не куст, а, скажем, присевший на корточки незнакомец, как тональ разворачивает целую картину, иногда достаточно детализированную, стремящуюся к всесторонней полноте перцептивного образа. Можно, например, заметить детали одежды несуществующего призрака (шляпу, поблескивающие пуговицы, причудливые башмаки), особенности его позы или строения тела. Если процесс не остановится, можно даже «услышать» его дыхание или иные производимые фантомом звуки.

С апофеозом таких игр тоналя сталкиваются некоторые впечатлительные субъекты, если они склонны верить в привидений или нечистую силу. Потому что при желании с «галлюцинируемым» можно даже поговорить – задать вопрос, получить ответ. Подобных историй предостаточно. Вспомните, как Кастанеда, испытывая панический ужас, наблюдал агонию диковинного зверя, умиравшего в сумерках среди пустынных холмов. И только особенное усилие воспрявшей рациональности позволило ему заметить, что перед ним всего лишь высохшая ветка, а не животное «с клювом птицы и телом антилопы». Понятно, что дон Хуан был недоволен строптивостью и упрямством этого «цивилизованного» ума, ведь он стремился научить Карлоса время от времени выбрасывать ум на свалку.