Тайна Карлоса Кастанеды. Часть I. Описание мира

Похожая история приключилась с койотом, говорившим на двух языках. После того как Карлос вызвал у себя особое состояние, именуемое в системе дона Хуана «остановкой мира», он встретился в пустыне с койотом и «беседовал» с ним. Учитель попытался объяснить Кастанеде, что произошло на самом деле. «Что-то было между тобой и койотом, но это не разговор. Я сам бывал в такой переделке. Я тебе рассказывал, как однажды разговаривал с оленем. Но ни ты, ни я никогда не узнаем, что происходило в этих случаях на самом деле. <…> Олень и я что-то делали, но в это время мне нужно было заставить мир соответствовать моим идеям совершенно так же, как это сделал ты. Как и ты, я всю жизнь разговаривал. Поэтому мои привычки взяли верх и распространились на оленя. Когда олень подошел ко мне и сделал то, что он сделал, я был вынужден понимать это как разговор. <…>

Его объяснение вызвало у меня состояние огромного умственного возбуждения. Но некоторое время я не только забыл о крадущейся бабочке, но даже перестал записывать. Я попытался перефразировать его заявление, и мы ушли в длинные рассуждения относительно рефлексивной природы нашего мира.

Мир, по словам дона Хуана, должен соответствовать его описанию. Это описание отражает самого себя. Еще одним аспектом его объяснения была идея, что мы научились соотносить себя с нашим описанием мира в соответствии с тем, что он называл «привычками». Я привел более обширный термин «преднамеренность» (intentionality) – как свойство человеческого осознания, посредством которого соотносятся с объектом или его истолковывают» (IV).

Только подумайте, сколько похожих представлений разыгрывается медиумами, астральными «контактерами», богоизбранными провидцами – вполне неосознанно, с чистой, искренней верой в абсолютную ценность этих галлюцинаций! Ведь тональ, согласно своей основной привычке, склонен создавать иллюзии в необычных перцептивных ситуациях, а все мистические психотехники, по сути, ведут именно к таким ситуациям – то есть к изменению привычного режима работы сознания.

Однако энергетически действия тоналя не ограничиваются субъективными галлюцинациями и искажением восприятия. Упорно концентрируясь на внутренних образах и составленных умом связях, мы создаем то, что буддисты называют «мыслеформами», – психоэнергетические формации, способные в какой-то степени существовать отдельно от нас во внешней среде. Они в немалой степени способствуют укреплению субъективных искажений, делают эти искажения достоянием какой-то человеческой общности, образуя энергетическую ткань психополя Земли. Коллективная иллюзия, или, выражаясь языком психиатрии, «массовый психоз» – явление куда более распространенное, чем мы обычно полагаем. В наиболее острой форме групповые перцептивные искажения свойственны религиозным или мистическим общинам, но и повседневная наша жизнь подспудно переполнена ими. Мы постоянно делаем свой мир, вовлекая в него энергетические структуры, рожденные нашим вниманием из субъективных идей, предрассудков, убеждений. Мистика начинается в быту: ненависть или любовь превращаются в самостоятельные формации силы и влияют на судьбу всего живого вокруг нас.

Это и есть экстериоризация тоналя, магия, данная человеку от рождения.

Различные сенситивы, способные воспринимать мир мыслеформ, бывают очарованы им – и неудивительно! Целый океан иллюзий, со своим «раем» и «адом», богами и демонами, неупокоенными душами коварно убиенных (эти живут обычно благодаря памяти обиженных родственников или учеников), захватывает их пылкое воображение, заменяя холодную и далекую Реальность «астральным» продолжением человека. Здесь интересно блуждать, так как все это – родное: тайны, интриги, приключения и льстящая человеку близость к «потустороннему». Изо всей этой мешанины можно иногда извлекать полезную информацию, даже оказывая реальную помощь ближнему, но нельзя забывать: мир мыслеформ – всего лишь тончайший налет, человеческая «накипь» на безграничной поверхности океана бытия; «накипь», безотносительно к нам не обладающая никакой ценностью. Полагая ее Реальностью, вы отрезаете себе путь к истине и подлинной трансформации существа.

Дон Хуан, наверное, назвал бы мир мыслеформ результатом общечеловеческого «делания». Этим словом его традиция окрестила превращение описания как мыслимого факта в факт воспринимаемый. Когда мы воспринимаем некую совокупность сигналов и осознаем ее, скажем, как «стул», – мы занимаемся деланием. Основано оно на привычке, и в этом смысле ведет себя точно таким же образом.

«Дон Хуан говорил, что любая привычка является «деланием» и что для функционирования деланию необходимы все его составные части. Если некоторые части отсутствуют, делание расстраивается. Под «деланием» он подразумевал любую связную и осмысленную последовательность действий.

Другими словами, привычка нуждается во всех своих составных частях, чтобы быть живой деятельностью» (V).