Тайна кладбища Пер-Лашез

Фотографии это одно. То, что увидели Ивановы, поразило их величием: открытый музей под небосводом Франции. Статуи, надгробия, колонны… У любого предмета, будь то камень, травинка, фотография – своя история. Дерево пьют земные соки не просто так, а с тайным, неведомым человеку смыслом.

У каждого захоронения был хозяин. Он или позволял подойти ближе или заставлял ускорить шаг. Незримая сила, обитавшая за стенами кладбища, казалась настолько реальной, что можно было её потрогать. Марина встряхнула плечами, сбрасывая навалившийся морок.

Никита осматривался, держал её за руку и молчал. Если приглядеться то было видно, что не она решает куда идти: ребёнок уверенно вёл её по тропинкам Пер-Лашез. Когда Марина решила свернуть с аллеи на другую, вскрикнул:

– Мамо, нам не туди!

Она послушно пошла за сыном.

– Эй, вы куда? – крикнул Павел, шедший поодаль, и разглядывающий захоронения.

– Куда Никита скажет – растеряно проговорила Марина.

Они шли уже больше часа. Пару раз останавливались посидеть на скамейке, попить, отдохнуть. В эти минуты Марина успевала сделать фотографии. Казалось, Никита спешит, он не давал родителям останавливаться дольше, чем на десять минут – тянул мать за руку:

– Пішли, мати. Пори.

– Паша, что это? Конец? – спросила Марина, когда им показались высокие стены.

– Это колумбарий, с урнами – пояснил муж, сверившись с картой – там в середине крематорий.

Марина поёжилась. Неужели Никита поведёт их туда? Мальчик остановился у входа в колумбарий и затараторил по-украински. Потом склонив голову, как будто прислушивался. Опять тараторил. Опять слушал… И отвечал.

Родители в ступоре смотрели на сына. Мимо проходили туристы, никто не обращал внимания на мальчишку, разговаривающего с самим собой.

Никита вырвал ладошку из рук матери и решительным шагом направился в сторону колумбария. О, нет, только не это! Марина нервно поёжилась: даже если это достопримечательность Франции находиться среди десятка тысяч урн с прахом ей не хотелось.

– Никита, ты куда?

Ребёнок молчал, не оставив никакого шанса. Пришлось идти за ним. Никита уверено шёл по территории колумбария, почти не смотрел по сторонам, только прислушивался, склонив голову.

Марина всматривались в крыши, искала, не идёт ли дым, не «хоронят» ли кого-то. Вдыхала воздух, пытаясь найти в нём нотки сожженного тела. Она заметно нервничала. Павел молчал. Вся эта история приобрела мистический характер. Как ещё объяснить свободное перемещение ребенка по кладбищу? Тут взрослые-то с картой ходят, а Никита торопится, как будто на встречу опаздывает, и все аллеи Пер-Лашез знает, как дорогу из детского сада.

Никита тем временем свернул направо и поднялся на второй уровень. Затоптал, расталкивая людей, при этом, не умолкая, бормотал по-украински. Марина даже не понимала, о чём он говорит: так быстро и тихо шептал сынишка. Наконец он остановился.

– Шістдесят шість вісімдесять шість – объявил мальчик.

– Что, сын?

– Шістдесят шість вісімдесять шість – повторил он.

Родители молчали, не понимая, что нужно сыну, и вообще с ними ли он разговаривает. Павел внутренне ругал самого себя за эту поездку: кажется, становится только хуже – Никита ушёл в себя, его как будто нет рядом.

Марина прочесть таблички на ячейках. На каждой было чьё-то имя, годы жизни, фотографии. Встречались ячейки без «хозяев».

– Мариш, смотри. Вон там, наверху. Третья сверху видишь? 66-86.

– Ага, вижу. И что?

– Там прах Нестора Махно.

– Э-э-э, а кто это?

– Да бог его знает. Но ты, же слышала выражение батька Махно? Может это он?

– Махно… Что-то хохляцкое – прошептала Марина.

– Угу. Слушай, припоминаю из уроков истории, смутьян он был. То ли революционер, то ли партизан. В общем, за что-то боролся в гражданской войне. Но это не у нас, это на Украине было. Нам историчка вскользь рассказывала, просто как пример хорошего лидера из народа.

– Понятно. А Никита причём?

– Мне откуда знать? Про это мы не проходили – пробормотал Павел – но, то, что Махно хохол и Никита по-хохляцки говорит наверняка не совпадение. Привёл же он нас сюда, хотя тут много захоронений. Есть какая-то связь!

– Да, наверное, ты прав – задумчиво ответила жена и решила спросить что-нибудь у сына, может это прольет свет на загадку – Никита, а… Где Никита? – истерично воскликнула она.

Оба стали вертеться в поисках сына. Павел, нарушая правила кладбищ закричал:

– Никита! Никита!

Сына нигде не было. Какая-то девушка, тоже русская, махнула в сторону:

– Какой-то мальчик только что побежал вон туда. В зелёной курточке.

Павел и Марина бросились в направлении, куда указала девушка. Увидели между камней и людей, мелькает зелёная куртка сына.

– Никита, стой! – кричал Павел. Но сын торопился и не обернулся на его зов.

Они еле догнали его. Всё-таки правильно было надеть на ребёнка яркую одежду – легче искать в толпе. Мальчик не обращал на родителей внимания.

– Никита, стой! – Павел, тяжело дыша, схватил сына за рукав.

– Знайди мене.

– Сын!

– Знайди мене.

– Да, блин, что ты заладил?! Не понимаю я тебя! – возмущался Павел: гонка по кладбищу выбила его из равновесия.