Тайна ключа из слоновой кости

— Да. Нет! — Хоуп снова взмахнула рукой. — Я хочу сказать, это новая поза.

— Ну, тогда понятно. — Мистер Шот отвернулся, заводя мотор. — Если вам потребуется помощь, позовите меня! — крикнул он через плечо в полной уверенности, что его соседка маленько тронулась умом.

Хоуп наблюдала, как он, аккуратно развернув лодку, направился к своей бухточке. Она подумала, что, вероятно, только что выставила себя полной дурочкой. Но почему «вероятно»? Она на самом деле вела себя будто идиотка.

— Как ты думаешь, знает он что-нибудь об этих йогах? — тихо спросил Арман; в его голосе слышался смех.

— Надеюсь, ничего, — ответила она, готовая побранить его за глупую роль в фарсе, который они только что были вынуждены исполнить.

Арман вопросительно поднял брови.

— Но он же предложил помочь тебе с этими йогами.

В ответ Хоуп расхохоталась. Она смеялась так, что упала к нему на руки и у нее на глазах выступили слезы. Вдвоем они медленно опустились на землю, обняв друг друга и чувствуя, как напряжение последней недели покидает их и сменяется невиданным наслаждением…

Наконец они поднялись и зашагали вверх по тропинке. Когда они достигли вершины холма, солнце уже стало окрашивать небо в пастельные тона. Арман крепко обнял Хоуп, а она прислонила голову к его сильной груди.

— Тебе пора идти домой, — нежно сказал он, целуя ее макушку, — принять горячую ванну, лечь в постель и хорошенько отдохнуть после всех твоих трудов. Мы поговорим утром, моя Надежда.

— Угу, — пробормотала она, слишком устав, чтобы произносить какие-то слова.

— Итак, иди, — приказал он, взял ее за плечи и развернул в сторону дома. — Я пройду с тобой, полпути.

— Только полпути? — поддразнила она его.

— Дальше я идти не могу, — мягко напомнил он ей, и ее улыбка исчезла.

Когда они дошли до невысокой сосенки, Арман остановился.

— Доброй ночи, любовь моя. — Он легонько коснулся ее губ в поцелуе.

— Спокойной ночи, — тихо ответила она, желая больше всего на свете остаться в его объятиях на всю ночь, но одновременно зная, что ей надо выспаться и принять ванну.

Хоуп медленно направилась к дому. Через несколько минут она разделась, искупалась и легла в кровать. Но глаза ее то и дело открывались, спать она не могла. Медленно наступало утро.

Натянув на себя старенькие джинсы и крупной вязки свитер, Хоуп почистила зубы и умылась, даже не посмотревшись в зеркало. Зачесав назад длинные волосы, она скрепила их заколкой, ноги сунула в темно-коричневые шлепанцы.

Достав из холодильника две порции замороженного завтрака, она подогрела их и осторожно понесла на холм вместе со вчерашними записями. Дойдя до палатки, опустила свою ношу на траву.

— Проснись, соня. Солнце уже давно взошло! Кроме того, тебе надо поесть, а затем мы должны поговорить. — Она откинула клапан палатки и потянулась через сундучок, чтобы схватить спальник за угол и потрясти, но внутри никого не было.

Рука ее повисла в воздухе, сердце тяжело стучало. Арман исчез… Значит, ночью он растаял и почему-то больше не вернулся.

Хоуп осела на землю, все еще сжимая краешек спальника в своей руке. Закрыв глаза, она попыталась справиться с болью, нахлынувшей на нее.

На деревьях весело щебетали птицы. Рыба или две плеснули в озере. Старинный французский мотив зазвучал где-то вдалеке. Сначала он был едва различим, но постепенно мелодия становилась все громче и громче.

Хоуп напрягла слух. Пение приближалось. Она встала и застыла неподвижно, пытаясь определить, откуда исходит звук. Сердце ее бешено забилось в груди. Никто на свете не знал эту песенку. Даже Фейт. Так ей сказал Арман.

Хоуп медленно повернулась. Пальцы ее руки непроизвольно вцепились в грубую ткань джинсов. Когда наконец голова Армана показалась над склоном холма, ее охватила неистовая радость, и она бросилась к нему навстречу по тропинке.

— Ты здесь! — воскликнула Хоуп, когда он застыл перед ней, держа в руке импровизированную удочку.

— А где же еще мне быть, а? — снисходительно поинтересовался Арман, выгнув одну бровь.

— Я думала, ты исчез.

Его улыбка угасла. Он прислонил свою удочку к стволу дерева и протянул руки к Хоуп, нежно заключая ее в свои объятия. Губы его дразнили ее шею, он вдыхал ее аромат и удовлетворенно причмокивал. Его руки сильнее обвились вокруг нее.

— Нет, я не исчез, — хрипловато ответил он, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть ей в глаза. — Утром я очень силен, любовь моя.

Она улыбнулась дрожащими губами.

— Все так говорят. — Не в состоянии удержать свою руку, она погладила его скулу, провела по крепкой шее, очерчивая напряженные мускулы, затем положила ее на широкое плечо Армана, задержавшись подушечками пальцев у самого горла, где бился пульс.

Глаза его мерцали как угли. Он снова привлек ее к себе и, крепко прижимая к своему телу, поглаживал руками плавный изгиб ее талии и бедер, задерживаясь, только когда рука его прикасалась к дерзко напрягшейся груди, не обремененной бюстгальтером.

— Я все еще потрясен, что дамам позволительно носить так мало одежды. Доволен… но потрясен.