Тайна княжеского наследства

– Sì-sì-sì, Andiamo! Presto-prestissimo![18]

Но еще в течение не менее получаса Распоно знакомил ее со всеми сотрудниками, показывал экспозиции, лаборатории, библиотеку.

Глава двадцатая. Что случилось на самом деле

Вернемся к трагическим событиям пасхальной недели 1872 года. Прошло два дня после исчезновения Елизаветы Александровны Лазаревой. В канцелярии съезжего дома Спасской части весь день кипела работа. Только к вечеру толпа просителей схлынула. Околоточный надзиратель сидел за столом и занимался бумагами. Двое городовых, сменившихся с поста, сидели у окошка и ждали участкового пристава для доклада.

– Ну и денек! Я-то с ног сбился, скольких потерпевших сюда приводил. Там драка, тут кража, тут постояльцу трактира морду набили – платить не хотел! – делился пожилой усатый полицейский.

– А погода-то какая – благодать! В конце апреля разве такое бывает? – мечтательно проговорил молодой, по фамилии Бражников.

– Да, благостная нынче Пасха выдалась.

– Я-то на проспекте дежурил – эх, так весь день в тени и простоял.

Сумерки сгущались. Молодой полицейский прошелся по конторе взад и вперед и снова заговорил:

– Я тут слышал, что пропавшая эта, ну, которой приметы городское начальство разослало, вроде как нашлась.

– Да, нашлась. Мертвая. Говорят, самоубийство. Вот как раз к нам-то и доставили. Сейчас там доктор осмотр проводит.

– И что это, из-за девчонки такой сыр-бор подняли?

– Да, девчонка-то, говорят, непростая оказалась. Чья-то там полюбовница, – при этом городовой указал пальцем вверх. – Вот начальство и старается.

– Ох, и чего ж не жилось-то?

– Кому?

– Да девице этой… Лазаревой, кажется? Вот…

Бражников прервался, потому что в это время дверь, ведущая во внутренние помещения, открылась и в канцелярию вошли пожилой мужчина и молодая дама. Городовые поднялись.

– Соболезнуем, – сказал усатый, носивший фамилию Егоров.

– Спасибо, – раздался мелодичный голос. Дама внимательно посмотрела на одного, потом на другого и улыбнулась. Егоров и Бражников так и остались стоять, замерев.

В это время из внутренних дверей выехала тележка, на которой лежало тело девушки в сиреневом платье. Тележку вез доктор Лихтенберг. Раздался голос участкового пристава:

– Егоров, Бражников! Ко мне! Надо тело сопроводить.

Полицейские бросились помогать. Вывезли тележку на улицу. К их удивлению, у входа стояла обычная карета.

– Надо бы это… повозку специальную. Неудобно в карете будет, – проговорил один из полицейских.

– Служба у вас трудная, как я погляжу, – ласковым голосом обратилась дама к городовым. – Целыми днями все с людьми, с людьми. Мирите, спасаете, защищаете…

Те, не произнося больше ни слова, приподняли тело и поместили внутрь кареты. Александр Васильевич Лазарев и его спутница сели так, чтобы придерживать тело девушки с двух сторон.

Полицейские стояли рядом и хлопали глазами.

– Ну, с Богом! – напутствовал доктор Лихтенберг.

Дама высунулась из окошка и что-то тихонько ему сказала. Он усмехнулся и закивал. Когда карета скрылась за поворотом, доктор щелкнул пальцами.

– Идите-ка домой, ребята. Дежурство ваше уже давно кончилось.

Егоров и Бражников в недоумении посмотрели друг на друга, пожали плечами и поплелись каждый в свою сторону.

* * *

Карета принадлежала княгине Анне Дмитриевне Волховской. Сидя внутри, Александр Васильевич бережно удерживал неподвижное тело дочери. Но как только экипаж тронулся – девушка пошевелилась и тихонько застонала.

– Бррр, как холодно! – пробормотала она и открыла глаза.

– Выпей это, дитя мое, – сказала княгиня, протягивая ей пузырек с темно-красной жидкостью. – Станет легче.

– Как же это вам удалось? – спросил Александр Васильевич.

– Что удалось?

– Лиза была ну прямо как мертвая. У меня самого сердце остановилось!

– Это специальный препарат. Он замедляет жизненные процессы в организме, – княгиня, удостоверившись, что девушка приняла лекарство, закутала ее в теплую шаль.

– Но доктор констатировал смерть.

Анна Дмитриевна улыбнулась.

– Мы с доктором Лихтенбергом – давние друзья. Кстати, это он обучил меня навыкам гипноза.

* * *

Итак, мой читатель, Лиза осталась жива. Чтобы понять, что случилось на самом деле, вернемся в то апрельское утро, когда она пропала.

После ухода великого князя Лизе стало плохо. Стены давили, потолок, казалось, вот-вот обрушится. Словно во сне, почти не осознавая происходящее, она устремилась на улицу. Испуганная служанка попыталась было остановить девушку.

– Не волнуйся, Меланьюшка, я скоро. До церкви дойду только, – сказала Лиза, выходя в открытом летнем платье на улицу.

Служанка кинулась за ней с теплым пальто – Лиза подержала его в руках и вернула обратно. Она направилась к родной Пантелеймоновской церкви. Но желание войти внутрь – мелькнуло и пропало. Там – пасхальная служба, все люди радуются. Христос Воскресе! А ее сердце рвалось на части. Представила лица родителей, когда они ее увидят, и прошла мимо.