Тайна княжеского наследства

Княгиня осмотрелась. Книжный шкаф, рояль, заваленный нотами, картины на стенах в самодельных рамах. Мольберт с незаконченной работой.

Вернулись родители. Их чувства с трудом поддаются описанию. Они уже считали свою дочь погибшей – и тут такая благая весть!

– Как Лизонька? Где она? Что с ней? Можно ее увидеть? – наперебой спрашивали они.

Княгиня ответила не сразу.

– Лиза ведь была больна некоторое время, правильно?

– Да, но мы надеялись… Неужели ей стало хуже!

– Случился рецидив ее болезни. Но теперь, я думаю, опасность миновала. Сегодня ночью мы с доктором Лихтенбергом действительно опасались худшего…

– О Боже, – простонала Мария Ипатьевна.

– Но теперь ей лучше, не волнуйтесь!

– А как она оказалась у вас?

– Мы встретились в Летнем саду.

– В Летнем саду! – вскричала матушка. – Что она там делала?

– А ведь его высочество тоже говорил про Летний, – мрачно проговорил Лазарев. – И убежала она после его ухода. Значит, он знал. Господи, ну почему же он не оставит нашу девочку в покое?

– Вот об этом-то давайте с вами поговорим. Расскажите мне обо всем. Все подробности, пожалуйста.

Александр Васильевич и Мария Ипатьевна чувствовали безграничное доверие к женщине, которая вернула к жизни их ребенка. Лазарев изложил всю историю Лизы. С горечью рассказал об ее встречах с великими князьями, о ее наивной надежде, о глубоком отчаянии. Анна Дмитриевна внимательно слушала, иногда согласно кивала.

– Скажите же, могли ли мы ее уберечь от всего этого?

– Ах, дорогие мои, не вините себя. Вы – замечательные родители и все сделали правильно. То, что суждено вашей дочери, она должна была испытать и пережить сама. Не бойтесь, она – девушка сильная, несмотря ни на что. В ней есть стержень.

– Надо было оставить ее в институте! – проговорила матушка.

– Ну что теперь говорить!

– Я так поняла, что именно в институте все и началось. Так что это вряд ли помогло бы. А скажите, Лиза фотографировалась когда-нибудь?

Родители переглянулись, пожали плечами.

– Нет, конечно. Зачем? – спросила Мария Ипатьевна.

– Знаете ли, ваша светлость, я не сторонник всех этих новомодных штучек – фотографии, конка, телеграф. А почему вы спросили?

– Да, это я так, не берите в голову! Ну что ж, не хочу пугать вас, но боюсь, что просто так он ее не оставит. Единственный выход – ваша дочь должна исчезнуть. Совсем. Навсегда.

– Как это?

– А вот так. Ее уже считают пропавшей. Только нам с вами известна правда. Оставим все как есть. Я увезу Лизу с собой.

– Но… можем ли мы взвалить на вас все эти хлопоты?

– Помилуйте! Я полюбила вашу девочку и с радостью возьму ее к себе. Я много путешествую, знаете ли, одной мне трудновато. Я нуждаюсь в компаньонке… нет, скорее, в подруге. Однако сначала ей нужно как следует поправиться и окрепнуть.

– Но ее ищут. Князь поклялся мне, что не оставит поиски.

– Хорошо. Тогда пусть Лиза найдется. Представим все так, как будто бы ее нашли… мертвой. Я помогу вам…

* * *

…В то время как в церкви отпевали пустой гроб, супруги Лазаревы прощались с живой дочерью. Наконец, объятия и поцелуи закончились. Анна Дмитриевна вывела из дома закутанную в плащ Лизу.

Они сели в карету. Экипаж тронулся, направляясь в сторону Литейного проспекта. Потом повернул на Невский по направлению к Николаевскому вокзалу. Когда проезжали мимо Знамен-ской церкви, Лиза осенила себя крестом.

Прощай, прежняя жизнь! Прощай, горе! Прощай, любовь!

Глава двадцать первая. Между двумя жизнями

«Дни тянутся бесконечно долго. Я все время задаю себе одни и те же вопросы. Как все это могло случиться со мной? Что со мной не так? Когда начала образовываться эта трещина, в которую соскользнуло все, что мне было дорого, а в конце концов – я сама?

Сегодня утром за чаем Анна сказала, что я выгляжу уже гораздо лучше. Еще немного – и я стану такой, как прежде. Да. Выгляжу. Смотрю на себя в зеркало – вижу миловидную дурочку. Жаль, зеркало не показывает, какой я выгляжу изнутри.

В повседневных делах, во время долгих прогулок – мысли все время возвращают меня в прошлое. Я стараюсь заштопать дыры, в которые просачиваются воспоминания и былые чувства. Каждое утро я начинаю прокладывать стежок за стежком – каждый вечер они прорывают прошитое за день и мучают меня до утра.