Тайна кода да Винчи

— Джулиано скоро вернется, — Леонардо улыбнулся и протянул девушке ломтик дыни.

Та отвернулась.

Леонардо несколькими быстрыми росчерками нарисовал на листе бумаги лицо Джулиано. По памяти. И протянул Панчифике.

Девушка сначала не хотела брать, потом все же взглянула. Глаза ее расширились от удивления. Потом она тихонько засмеялась и стала гладить рисунок и разговаривать с ним.

Леонардо сделал знак Бельтраффио. Тот взял лютню и тихо заиграл приятную венецианскую мелодию. Панчифика все рассматривала рисунок. Потом повернулась к да Винчи и первый раз за все время слегка улыбнулась.

Джакопо заметил, что в этот момент учитель переменился в лице и судорожно схватился за карандаш. Он начал рисовать быстро, отточенными плавными движениями, как делал, когда хотел запечатлеть в памяти какое-нибудь интересное лицо из толпы.

Через некоторое время Джакопо, осторожно поднося учителю новый очиненный карандаш, заглянул в его работу и остановился, вытянув шею.

Леонардо случайно поймал единственный ракурс и единственный момент, когда лицо Панчифики выглядело почти нормальным. Странным, загадочным, но нормальным! И даже красивым! Он словно заранее знал это положение ее лица.

Да Винчи показал рисунок девушке.

— Это ты, — сказал он, — это будет твой портрет. Для Джулиано.

Панчифика недоуменно поглядела на рисунок.

— Я? — наконец удивленно спросила она, ткнув себя пальцем в грудь.

— Да, — кивнул да Винчи.

— Красивая… — протянула девушка и любовно погладила лист бумаги. Потом приложила к нему картинку с Джулиано. — Почти, как он. Я… Джулиано… Я…

Продолжая повторять это снова и снова, она взяла набросок и наотрез отказалась его отдавать.

* * *

После этого Леонардо каждый день приходил во дворик. Чтобы развлечь Панчифику, он рисовал ей все новые и новые картинки с Джулиано. Изображал его то едущим верхом, то молящимся в церкви. Бельтраффио играл. Салаино и Джакопо танцевали. Да Сесто читал стихи. Утром кто-то из учеников обязательно собирал для девушки букет свежих цветов.

Все эти ухищрения помогали. На несколько часов Джоконда успокаивалась. Однако потом снова начинала звать Джулиано и плакать. Она по-прежнему ничего не ела. Лицо ее осунулось и побледнело.

Леонардо едва держался на ногах от усталости. Он вставал еще до восхода солнца и спешил вниз, в холодный погреб. Там он проводил все утро до двух часов. Потом шел к Панчифике, чтобы писать ее портрет и отвлекать от грустных мыслей. Он не терял надежды, что, привыкнув, она, может быть, станет есть из его рук.

* * *

— Смотри, что я принес тебе, Конди, — сказал он, доставая из бархатного мешка три лакированных прозрачных бараньих пузыря.

Внутрь каждого он положил по раскрашенной глиняной фигурке и насыпал цветного кварцевого песка. Одна из фигурок изображала лошадь, другая — шута с бубенчиками, третья — птичку. Леонардо осторожно покатил пузырь с шутом по полу. Фигурка внутри, закрепленная каким-то удивительным образом, стала вращаться в обратную сторону.

Джоконда радостно захлопала в ладоши и резко дернулась вперед, чтобы поймать игрушку. Никто не успел подхватить ее. Слабые, изуродованные болезнью ноги подкосились, и она сильно ударилась о каменный пол, задев лбом край кованого мавританского сундука, служившего низким столиком.

Да Винчи бросился поднимать ее. К его изумлению, на лбу девушки не было ни ссадины, ни шишки.

— Странно, — он провел пальцами по белоснежной коже.

Любой другой от такого удара потерял бы сознание. Но Панчифика даже не заплакала. Похоже, ей совсем не было больно.

— Бог бережет ее, — спокойно сказала служанка, поставив на сундук поднос с едой. — Все время, что я хожу за ней, — ни синяка, ни царапины. Никогда. Только отощала совсем. Уж не задумала ли она уморить себя голодом? Ох, я молюсь ночами напролет, мессере Леонардо, чтобы его светлость вернулся!

Кроче смахнула слезу и быстро ушла.

Глава XCIV БУКВЫ

— Тебе нехорошо? — забеспокоился я, и по-настоящему, как-то странно и необычно для себя.

— Да, что-то неважно, — сказал Дик. — Холод внутри. Но ничего, ничего. Пройдет. Не обращай внимания. Я вот все думаю, может быть, Код да Винчи все-таки каббалистический? Дружил же Леонардо с Джулиано Медичи, а тот считался настоящим каббалистом.

— Думаешь?… — протянул я.

— Помнишь, я про ДНК рассказывал?

— Что буквы в еврейской азбуке — это некое ДНК мира?

— Да, — подхватил Дик. — И тут странные совпадения… ДНК человека — это комбинация всего лишь четырех нуклеотидов — Аденин, Гуанин, Цитозин и Тимин. А Каббала учит, что первая буква еврейского алфавита — алеф — означает Бога, как я тебе уже говорил. И состоит она из четырех других букв — йод, вав и два хе. Но еще каббалисты говорят, что если эти буквы расположить крестообразно, то получится символ Адама — первого человека.

— Крест — это жертва, — прошептал я и почувствовал, как по моему телу пробегает дрожь. — Символ Адама, первого человека. Агнец…