Тайна корабельного кладбища. И я плавал по Дунаю

Ференц повел меня по своим самым любимым местам. Он очень гордился, что не зря старается в школе на уроках русского языка. Правда, Ференц смешно коверкал многие слова, но я все равно понимал его. А он — меня. Словом, мне повезло. Ведь по-венгерски я — ни бум-бум. На немецкий он совсем не похож. На английский, французский, итальянский — не больше. Зато с эстонским, карельским, удмуртским, марийским, мордовским они родственники. Особенно близки венгерскому языку мансийский и хантынский. А вы, конечно, помните, что у нас на Оби есть даже Ханты-Мансийский национальный округ…

— Куда мы идем?

— В бассейн с волнами.

— А разве бывают такие?

— Увидишь…

— Ты что делал вчера?

— Ездил с ребятами в лес. Собирали каштаны.

— Жарили?

— Эти каштаны для еды не годятся. Для животных. Каждый пионерский отряд собирает.

— Коровам?

— Нет, — замахал руками Ференц. — Для лесных жителей.

— Ничего не понимаю! — честно признался я.

— Зимой нашими каштанами будут подкармливать лесных зверей. Понял?

— Хорошо придумали! Надо будет и мне устроить в своей школе такое.

Мы шагали через Дунай по широкому мосту. Он такой высокий, что под ним свободно проходят суда. Только мачты приходится опускать. Как раз к мосту приближался любопытный пароход. Из двух высоченных труб, расположенных рядом, валили густые клубы дыма. Гулко хлопали по воде палицы огромных колес. Масса всевозможных надстроек создавала впечатление, что с набережной сорвался и поплыл по реке старый-престарый дом.

— Вот рухлядь! — поразился я.

— Его все будапештцы знают. Самое старое у нас судно. Лет сто ему. И все плавает. Как музейный экспонат.

Обдав нас дымом, пароход нырнул под мост. Может, на этом судне сам Кошут ездил? А уж композитор Кальман — наверняка! Ведь он учился в Будапештской музыкальной академии. Я видел много его оперетт. По телевизору и в кино. «Сильву», «Марицу», «Принцессу цирка», «Баядеру». Хороший композитор! Говорят, его оперетты по всей земле ставятся.

— Вот и пришли, — сразу же за мостом Ференц показал мне здание с двумя высокими круглыми башнями.

— Здесь волны?

— Здесь.

Это был чудесный бассейн под открытым небом. По его просторной чаше ходили самые настоящие волны. Они с размаху бились о бетонные стенки, поднимая над ними веера мельчайших брызг. Купались мы долго. Так долго, что Ференц весь посинел. Я тоже продрог. Но мы снова и снова бросались в шипящие волны. Никак не могли оторваться.

Выволок нас из воды какой-то мужчина. Сперва мы его не послушались. Так он силой доставил нас на берег. Ференц потом долго извинялся передо мной. Говорил, что мужчина хотел спасти нас от простуды.

— Вечно эти взрослые не в свои дела суются, — недовольно пробурчал я.

— Одни неприятности от них, — согласился Ференц, а у самого зуб на зуб не попадает. Трясется словно в лихорадке.

— Айда пить кофе, — предложил я.

— А-г-г-а-а…

А надо вам сказать, что главный запах Будапешта — это запах кофе. Не бензина, не цветов, а именно кофе. Очень вкусный запах. Идешь по улице, и тебя всюду сопровождает кофейный аромат. Будто будапештцы только и делают, что с утра до вечера заваривают свежий кофе…

Потом мы прокатились по Пионерской железной дороге. Здорово ее здесь устроили! Вьется с горы на гору. Даже тоннель есть. Сели мы в вагон на горе Сечени. Это недалеко от Пионерского городка. На вокзале я увидел надпись на венгерском языке. Она оказалась девизом венгерских пионеров: «За трудовой народ, за родину, вперед, непоколебимо!»

Значок пионерский мне тоже понравился. Маленькое трехцветное знамя с костром. Цвета — красный, белый, зеленый. Как на государственном флаге. Вдоль древка надпись: «Элорэ» — «вперед».

Проехав в уютном вагончике двенадцать километров, мы очутились на горе Хорш. Город казался отсюда бесконечным. У подножья горы виднелось шоссе. Я присмотрелся. Это была та самая дорога, по которой доставили меня в Будапешт пограничники. Рассказал о своем приключении Ференцу. Ну и завидовал же он!

У Ференца тоже недавно было приключение. Только он не стал рассказывать, а повел меня туда, где все это приключилось.

Сбежав по каменной лестнице, мы очутились на совершенно круглом поле. Со всех сторон к нему подступали развалины.

— Римский амфитеатр, — объяснил Ференц. — Построен две тысячи лет назад.

— Неужто тут гладиаторы дрались?

— Дрались.

— А тебе откуда известно?

— В школе проходили… С этого и началось. Да, я сам во всем виноват. Ты книжку Джованьоли «Спартак» читал?

— Смешной вопрос.

— Ну и я прочел. Первым в классе. Посоветовал ребятам. Они тоже прочли. Потом мы понаделали мечей. После уроков целые сражения устраивали. Надоело. Тогда я предложил сразиться здесь.

— Ну!

— Ух, какая битва разгорелась! Меня так треснули, что я сознание потерял.

Три дня в больнице лежал.

— Кто победил?

— Красные.

— Красные всегда побеждают.

Ференц разыскал в развалинах два деревянных меча. Поединок мы начали у главной трибуны амфитеатра. Мне сразу пришлось плохо. Ференц был выше и сильнее меня. Рубились так, что щепки летели. К счастью, у меня разлетелся меч, и схватка закончилась вничью. Свой меч Ференц снова запрятал среди обломков каменных трибун.